Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней - Касильда Жета, Кристофер Райан (2012)

Далее, когда Фишер описывает схождение наших предков с деревьев на землю, появляются новые черты неовикторианства: «Возможно, наши примитивные предки-самки, жившие на деревьях, занимались сексом со множеством самцов, чтобы поддерживать дружбу. Тогда, спустившись в африканскую саванну около четырёх миллионов лет назад, наши прародители стали организовываться в пары, чтобы заботиться о потомстве, и самки сменили привычку заводить открытые беспорядочные связи на тайные сношения, убивая при этом двух зайцев: получая доступ и к ресурсам, и к более или менее разнообразным генам»83. Фишер предполагает возникновение парных связей четыре миллиона лет назад, несмотря на полное отсутствие каких-либо доказательств. Продолжая движение по этому замкнутому логическому кругу, она пишет:

«Поскольку бонобо представляются самыми смышлёными из человекообразных, поскольку они имеют множество физических черт, свойственных людям, и поскольку эти животные совокупляются столь охотно и часто, некоторые антропологи делают вывод, что бонобо схожи с прототипом африканского гоминида, нашего последнего предка, жившего на деревьях. Может, карликовые шимпанзе и есть живые реликты нашего прошлого. Но они определённо несут некие фундаментальные отличия в сексуальном поведении. Например, они не образуют долговременных парных связей, как люди. Они не выращивают потомство в семьях с мужем и женой. Самцы заботятся о потомстве, но моногамия – не их стиль жизни. В их привычках беспорядочные связи»84.

Блестящий пример того, как флинстоунизация может исказить мышление даже самых осведомлённых теоретиков, изучающих истоки человеческого сексуального поведения. Мы уверены, что доктор Фишер поймёт: «фундаментальные различия» в сексуальном поведении – это вообще не различия, если просмотрит весь объём информации, который мы предлагаем ниже. Мы покажем, что брак в формате «муж – жена» и сексуальная моногамия далеки от универсального сексуального поведения, как утверждает она и другие. Только из-за того, что бонобо посеяли сомнения в естественности долговременных связей у людей, Фишер и другие специалисты заключили, что они не могут служить моделью человеческой эволюции. Начинают с предположения, что долгосрочная сексуальная моногамия формирует естественную нуклеарную семейную структуру, и отсюда задом наперёд выводят всё остальное. Юкатан отдыхает!

ИНОГДА Я ПЫТАЮСЬ ПРЕДСТАВИТЬ, ЧТО БЫ МОГЛО ПРОИЗОЙТИ, ЕСЛИ БЫ МЫ СНАЧАЛА ПОЗНАКОМИЛИСЬ С БОНОБО, А С ШИМПАНЗЕ ПОЗДНЕЕ, ИЛИ ВООБЩЕ БЫ НЕ ПОЗНАКОМИЛИСЬ. ДИСКУССИИ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ ВРАЩАЛИСЬ БЫ НЕ ВОКРУГ НАСИЛИЯ, ВОЙН, ПРЕВОСХОДСТА МУЖЧИН, А ВОКРУГ СЕКСУАЛЬНОСТИ, СИМПАТИИ, ЗАБОТЕ И КООПЕРАЦИИ. НАСКОЛЬКО ИНЫМ БЫЛ БЫ НАШ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ЛАНДШАФТ!

Франс де Вааль. Наша внутренняя обезьяна

Слабость теории «обезьяны-убийцы» применительно к развитию человека явственно проявляется в свете того, что известно сегодня о поведении бонобо. Де Вааль убедительно доказывает, что даже без тех данных, которые стали доступными лишь в 1970-х, изъяны гоббсианского взгляда, подкреплённого примером шимпанзе, в итоге вылезли бы наружу. Он обращает внимание на факт, что теория эта путает хищничество с агрессией, предполагает, что орудия труда первоначально служили оружием, а женщина была «пассивным объектом мужского соперничества». Он призывает к созданию нового сценария, признающего и объясняющего практически полное отсутствие организованных войн среди современных собирателей, их тенденции к равноправию и щедрость в обмене информацией и ресурсами между группами»85.