Королева в раковине - Ципора Кохави-Рейни (2014)

Постепенно Артур возвращается в свое нормальное состояние, устанавливает в доме прежний порядок. Только одна Бертель нарушает правила. То она прячется за бархатными портьерами, ниспадающими до пола в кабинете отца или в гостиной, то в пять часов после полудня устраивает засаду на отца в просторной столовой, самой красивой комнате дома. Артур сидит за черным роялем, окруженный стенами из темного дуба, и прекрасная Марта следит за ним с портрета. Над складками пурпурных портьер ее карие глаза улыбаются в такт звукам рояля.

Фрида ревностно охраняет уединение отца. Но Бертель вторгается в него, всякими уловками обходя стоящую на страже домоправительницу.

"Есть у тебя бриллианты и жемчуга, есть у тебя все, чего жаждут люди", – звучат из уст отца под музыку Шуберта стихи Гейне. – Прекрасны глаза твои. Скажи, любимая, чего ты еще желаешь". Бертель слушает, затаив дыхание. Отец – тонкая натура. Но сейчас его обычно сдержанное, спокойное лицо изменилось, стало странным, чужим. Он словно бы уменьшился, обмяк. Глаза не отрываются от портрета на стене. "Я купил тебе жемчуга", – жалобы его нескончаемы. Взгляд жены на портрете полон любви и жалости. В звуках рояля колышутся, то вспыхивая, то погасая, воспоминания. Отец тонет в страданиях, вырывающихся мелодией из-под пальцев:

Для тебя – жемчуга и золото,

Ибо сердце мое расколото.

От любви ли, от жажды пылаешь?

Я куплю все, чего пожелаешь.

Мое сердце рвется на части.

Что еще тебе надо для счастья?

Сердцу больно под игом любви.

Чудно светятся очи твои.

Бертель соприкоснулась с отцовской тайной. Лицо его осунулось от тоски и страданий. Его несчастье, его одиночество передаются Бертель, вызывая в ней нестерпимую жалость к отцу – ведь он страдает от того, что не сумел спасти любимую.

Лотшин права: эпидемия гриппа унесла на тот свет многих. Невозможно было спасти мать. Отец играет произведения Шуберта и Бетховена, и эти звуки смягчают в его душе боль и тяжесть утраты.

Бертель следит за каждым его шагом, и боль скрепляет их невидимой нитью. С того дня, как отец вернулся домой, он избегает дочь, не обращается к ней, как к малышу Бумбе: "Идем, дорогой мой, погуляем немного по саду". Отец протягивает руку любимчику и ведет его по садовым тропинкам. Они переходят от дерева к дереву, от цветка к цветку, и отец рассказывает ему о свойствах растений, всему, чему учил его садовник. Но она, Бертель, черная, как ворона, стоит в стороне, ибо нет у нее симпатичных веснушек на лице и рыжих до красноты кудрей. Бумба хвастается, что все его любят, балуют, и он прав. Отец не наказывает его за то, что он врывается в его кабинет, когда ему заблагорассудится. Бумба усаживается отцу на колени, смешит его своими шалостями. Отец гладит его кудри с нескрываемой любовью, и это вовсе не связано с днем рождения малыша. Иногда вечером отец поднимается в его комнату – пожелать любимчику спокойной ночи и поцеловать его в лоб. И Бумба спрашивает:

"Почему у всех детей есть мамы, а у меня нет?"

"И у тебя есть мама. Она все время с нами".

"Расскажи мне про нее".

"Что бы ты хотел услышать?

"О гусях. Как они атаковали маму".

Бертель прижимает ухо к двери, и ревность бушует в ней. Лотшин говорит, что она большая и умная девочка, и не надо ей рассказывать сказки, которыми потчуют малых детей. Добрая старшая сестра не может понять всей серьезности проблемы, которая мучает младшую. Каждый раз, когда отец натыкается на нее в длинных коридорах, в гостиной или столовой, он отворачивает голову.

"Лота, отец меня не любит. Не смотрит на меня, потому что я черна и не так красива, как все остальные".

"Тебе это только кажется. Отец о тебе заботится больше, чем обо всех остальных".

"Нет, Лота, он даже не смотрит на меня".