Последний берег - Катрин Шанель (2014)

Во всем доме было очень темно, затемнение было опущено. Войдя в холл, я увидела свет в кухне. Но в этот час мадам Жиразоль всегда уже спала. Моя экономка крайне ревниво относилась к вверенным ей апартаментам. Она поддерживала в кухне хирургическую чистоту и, уж конечно, не забывала выключать свет. Я окликнула ее, но услышала только какой-то шорох. Все это было неприятно. Я подозвала Плаксу и достала из бюро оружие – крошечный дамский револьвер, инкрустированный перламутром, – подарок Шанель. Меня успокаивала мысль, что грабитель, скорее, уделил бы внимание немногим моим драгоценностям и столовому серебру, чем многочисленным кастрюлькам и кокотницам мадам Жиразоль.

Франсуа сидел на кухонном столе и болтал ногами. Дверцы холодильника, прекрасного американского холодильника, были распахнуты, как и оконные рамы. Франсуа щедро намазал на огромный кусок багета паштет и теперь оценивающе рассматривал кусок овернского сыра, к которому я с детства питала слабость.

– Даже не думайте, – сказала я, следя за тем, чтобы мой голос не дрожал. – Это мой любимый сыр, и я не уступлю ни крошки под страхом смерти. – Франсуа ухмыльнулся. – Приятно видеть вас снова. И в добром здравии, насколько я могу судить?

– Вы здорово подлатали меня, доктор. Я попал в лихой переплет тогда, и мне пришлось бы туго, если бы не вы, – ответил Франсуа с набитым ртом.

– Сварить вам кофе?

– Давайте я сам, – предложил он. – Не думайте, я умею. Я даже работал как-то в ресторане. Очень шикарном.

– Это там вас научили входить через окна и закусывать, сидя на столе?

Опять ухмыльнувшись, он сполз на стул.

– Понимаете, это окно единственное, в котором была открыта форточка. Ваша домоправительница оставила ее для проветривания, и я воспринял это как приглашение.

– Но как вы узнали, где я живу?

– Я проследил за вами.

– Для чего?

– Чтобы нанести визит вежливости, конечно!

– Не поинтересовавшись, приятен ли мне будет этот визит?

Франсуа судорожно вздохнул.

– Чертов паштет, в нем столько чеснока! Странная вы девица – сыр у вас северный, а паштет во вкусе настоящего южанина. Если бы не этот чеснок, я бы поцеловал вас сейчас, и все вопросы оказались бы сняты.

– Вы получили бы пощечину, а потом вам все равно пришлось бы отвечать на вопросы.

Его ярко-синие глаза сверкали, как самые дорогие сапфиры.

– Но за что же вы хотите меня бить, Катрина?

– Вы удрали в прошлый раз, не простившись.

– У меня появились срочные дела!

– Вы проникли в мой дом, как вор.

– Простите, я не мог придумать ничего, чтобы получить приглашение. Такой приличный дом… Разве в нем принимают оборванцев вроде меня?

– Но я могла застрелить вас. Или мой пес…

– Бросьте. Дырявить того, кого вы так ювелирно заштопали, вы бы не стали. А этот пес, даже не знаю, для кого он может представлять опасность. Он хотя бы кошку может задушить?

И в самом деле, Плакса вился у его ног, выпрашивая паштет и ласково повизгивая.

– Плакса обожает кошек!

Франсуа пожал плечами:

– Вот видите…

Все мои аргументы рассыпались в прах. Вздохнув, я отобрала у Франсуа его огромное канапе и откусила кусок.

– Теперь вы можете поцеловать меня, – сказала я с набитым ртом. – Я тоже ела этот ужасный паштет.

Кофе остыл. Мы к нему так и не притронулись.

– Теперь ты подружка апаша, – сказал мне Франсуа утром. – Ты впустила меня в свою жизнь, голубка, и, может быть, тебе придется об этом сильно пожалеть.

– Хочешь сказать, ты придешь еще? – спросила я, наблюдая, как он одевается. Мне доставляло радость видеть его обнаженным, следить за его свободными движениями – это было внове, это было остро, нежно, неизбежно.

– Разумеется. Я тебе еще надоем. Тебе придется травить меня собаками и стрелять из револьвера, чтобы прогнать. А почему я не должен приходить?

– Я старше тебя.