Тайпи. Ому (сборник) - Мелвилл Герман (2015)

Утро я проводил по-разному. Или просто слонялся из дома в дом, или ходил из рощи в рощу в сопровождении Кори-Кори, Файавэй и целой толпы молодых лентяев. Когда я выражал желание заняться чем-либо, восторг островитян был беспределен, и всегда набиралась целая толпа желающих обучать меня. Я скоро набил руку в изготовлении таппы, плетении плащей из травы, а однажды ножом вырезал ручку дротика так замечательно, что владелец его, Крануну, вероятно, и по сей день бережет ее.

Когда солнце в зените, едва ли можно услышать в долине хоть единый звук – надо всем царствует глубокий сон. Это продолжается часа полтора, а часто и дольше. Затем туземцы берутся за трубки и приступают к приготовлению обеда.

К закату я обычно или катался по озеру на лодке, или купался в ручье вместе с туземцами. Ночью сходились вместе все обитатели нашей хижины – зажигались светильники, начинались разговоры.

В доме старого Мархейо был странный обычай. Каждую ночь, перед тем как лечь спать, все домочадцы, усевшись на корточках, начинали тихое, жалобное и однообразное пение. Они сопровождали его игрой на инструменте из двух полусгнивших палочек, тихонько ударяемых одна о другую; такой инструмент держал в руках каждый из певших. За пением они проводили час или два, иногда и больше. Я не мог не смотреть на них, хотя это наводило на грустные размышления. Иногда, задремав, я внезапно просыпался в середине песнопений. Каковы были значение и цели этого обычая, мне так и не удалось узнать.

Часто при лунном свете девушки танцевали перед хижиной.

Движения их были резки и сильны, и в пляске участвовало все тело: ноги и руки, кисти рук, пальцы, даже, казалось, глаза. Девушки изгибались, вскидывали обнаженные руки и скользили, плыли, кружились в свободном танце. На них не было ничего, кроме цветов и коротких юбок.

Глава 21

Однажды, решив по обыкновению провести послеобеденный отдых в священной роще, я заметил, что там идут приготовления к какому-то празднеству. Я наблюдал за оживленной суетой, когда мое внимание привлек странный рев, доносившийся из рощицы. Я отправился туда и увидел целую толпу дикарей, удерживавших громадную свинью. Здоровенный парень никак не мог попасть по ее голове дубинкой. Наконец, сильно размахнувшись, он ударил последний раз – и свинья мертвой упала к его ногам.

Островитяне тотчас же потащили тушу к огню, разведенному неподалеку, и четверо мужчин, схватив ее за ноги, стали быстро раскачивать взад и вперед над пламенем, опаляя щетину. После этого они выпотрошили ее и обмыли тушу в воде. Затем расстелили на земле большую зеленую простыню, сделанную из длинных и толстых листьев пальмы, ловко скрепленных маленькими булавочками из бамбука, и, аккуратно завернув в нее тушу, понесли к печке. Там тушу положили на раскаленные камни, покрыли настилом из листьев и старательно засыпали землей.

В доме Тай и вокруг него было оживленно. В многочисленных печах готовились свинина и пои-пои. Я вошел в дом, где Мехеви наблюдал за работами и отдавал приказы. Вождь был в приподнятом настроении. Он дал мне понять, что завтра в священной роще и особенно в доме Тай будут происходить необычайные события и мне необходимо там присутствовать.

Кори-Кори тщетно пытался объяснить мне смысл праздника. Он провел меня через всю рощу, показывая мне различные вещи и пытаясь объяснить их назначение. Но говорил он на таком наречии, что я ничего не понял.

Меня поразила пирамида, имевшая три ярда в основании и около десяти футов в вышину, сложенная совсем недавно и на очень видном месте из больших пустых тыкв и немногочисленных кокосовых скорлуп. До сих пор ее назначение остается для меня неизвестным.