Путешествия и приключения капитана Гаттераса - Верн Жюль Габриэль (2015)

– Это море вовсе не новое, – возразил Алтамонт. – Оно нанесено на все карты полярных стран. Называется оно Северным Ледовитым океаном, и я не вижу оснований менять его название. Если со временем мы обнаружим, что это всего лишь залив или пролив, тогда подумаем, как его назвать.

– Пусть будет так! – согласился Гаттерас.

– Вопрос решен, – сказал доктор, который уже начинал раскаиваться, что затронул столь щекотливую тему, возбуждающую национальное соперничество.

– Но вернемся к земле, на которой мы сейчас находимся, – продолжал Гаттерас. – Насколько мне известно, она не была нанесена даже на новейшие карты.

Говоря это, он пристально смотрел на Алтамонта, тот невозмутимо выдержал его взгляд и отвечал:

– И на этот раз вы ошибаетесь, Гаттерас!

– Ошибаюсь? Как? Эта неисследованная страна, эта новая земля…

– Уже имеет название, – спокойно ответил Алтамонт.

Гаттерас замолчал. Губы его дрожали.

– Какое же? – спросил доктор, несколько озадаченный заявлением американца.

– Дорогой доктор, – отвечал Алтамонт, – у мореплавателей всех стран существует обычай, а пожалуй, даже и право, давать название стране, в которую они прибыли первыми. Мне кажется, в данном случае я мог и даже должен был воспользоваться этим неоспоримым правом…

– Однако… – начал было Джонсон, которому не нравилась вызывающая манера Алтамонта.

– Мне кажется, – продолжал американец, – трудно отрицать факт прибытия «Дельфина» к этим берегам, даже если бы он пришел по суше, – добавил он, бросая взгляд на Гаттераса. – Тут нечего спорить!

– Такое притязание недопустимо! – сурово, хотя и сдерживаясь, возразил Гаттерас. – Чтобы дать название земле, необходимо по крайней мере ее открыть, а этого, по-моему, вы не сделали. Вы предъявляете какие-то права, а между тем где бы вы были теперь без нас? На глубине восьми футов под снегом!

– А без меня, милостивый государь, – едко возразил американец, – без моего корабля, что было бы теперь с вами? Все вы давным-давно перемерли бы от голода и стужи.

– Друзья мои, – попробовал было вмешаться доктор, – успокойтесь, все это можно уладить. Послушайте меня!

– Господин Гаттерас, – продолжал Алтамонт, указывая на капитана, – может давать названия всем другим землям, какие он откроет, – если только он их откроет, – но эта земля принадлежит мне! Я даже не могу допустить, чтобы она имела два названия, подобно земле Гриннелла, которая называется также землей Принца Альберта, так как была почти в одно и то же время открыта американцем и англичанином. Но в данном случае дело обстоит иначе. За мною неоспоримое право первенства! До меня еще ни один корабль не рассекал этих вод и нога человека не ступала на этот материк. Я дал ему имя, которое и останется за ним!

– Какое имя? – спросил доктор.

– Новая Америка! – ответил Алтамонт.

У Гаттераса судорожно сжались кулаки, но, сделав над собой отчаянное усилие, он смолчал.

– Можете ли вы доказать, – продолжал Алтамонт, – что англичанин ступил на этот материк раньше американца?

Бэлл и Джонсон молчали, хотя надменная самоуверенность Алтамонта раздражала их не меньше, чем самого капитана. Но им нечего было возразить.

Несколько минут длилось тягостное молчание, наконец доктор сказал:

– Друзья мои, верховный человеческий закон – это закон справедливости, он заключает в себе все остальные законы. Итак, будем справедливы и не дадим волю дурным чувствам! Первенство Алтамонта, по-моему, очевидно. Спорить больше нечего. Мы вознаградим себя со временем, и на долю Англии придется немало наших будущих открытий. Оставим же за этой землею название Новой Америки. Но, дав ей такое название, Алтамонт, я думаю, еще не окрестил ее заливов, мысов, вершин и кос и, надеюсь, никто не помешает нам назвать вот эту, например, бухту бухтой Виктории.

– Никто, – сказал Алтамонт, – при условии, что вон тот мыс получит название мыса Вашингтона.