Невезуха - Хмелевская Иоанна (2003)

Дядюшка аккуратно поставил пустую рюмку, после чего свалился на тахту и блаженно захрапел. Некоторое время я сидела, задумчиво глядя на него и размышляя, сколько же он весит. Нет, перенести в гостиную сто двадцать кило живого веса мне не удастся.

Я не стала терять время и силы на транспортировку дядюшки в гостиную и разложила себе в кухне туристическую раскладушку.

* * *

— Мариуш Ченгала! — воскликнул Роберт Гурский. — Чтоб мне сдохнуть! И это, по её мнению, Волочушник!

— Волочник, — невесело поправил его Бежан. — Он же Выволок. Не отвлекайся на мелочи. У нас есть Пустынко, и, должен тебе сказать, я и сам не знаю, что с ним делать.

— Посадить, — проворчал Роберт.

— На сорок восемь часов. У тебя имеется на примете какая-нибудь работа? Потому что отсюда мы оба вылетим, это точно. Причем с треском.

— Альпинист, черт бы его подрал. Карабкается на вершину.

— Все они карабкаются. Не регрессируй в умственном развитии. В запасе ещё остались те шестеро, давай лучше о них поразмышляем.

В полном соответствии с пророчеством Бежана, бумажный хлам из дома жертвы у них отобрали. Комендант с каменным выражением лица приказал передать документацию блаженной памяти Доминика в руки прокуратуры. Теоретически. На практике же — черт его разберет кому.

Однако у Бежана хватило ума сделать фотокопии, и теперь он тщательно изучал биографии шестерых известных бизнесменов, телефоны которых, как ни странно, имелись и в записной книжке Михалины Колек. Бежан, правда, сомневался, что кто-то из них стал бы собственноручно убивать, но привлечь наемного убийцу — запросто. Ведь неподалеку от места преступления болтался какой-то тип в такси.

Узнать, кто это был, Бежан желал, как манны небесной.

— Не идет у меня из головы этот Дарко! — воскликнул он с легким раздражением. — Да не может быть, чтобы он совсем ничего не помнил о пассажире, которого целый день возил по глухомани. Хотя бы описание внешности. Фоторобот.

Гурский же никак не мог забыть о Мариуше Ченгале. Его страшно раздражало, что в бумагах Доминика он не обнаружил никакого компромата на него — кроме, разумеется, факта отсидки в исправительной колонии. В одной из папок лежали сколотые вместе метрика означенного Мариуша, милицейский рапорт о драке, в которой двенадцатилетний сопляк прибегнул к помощи ножа, ещё один рапорт, констатирующий, что отец сопляка умер, а мать — алкоголичка, перечень нескольких краж, в том числе одной со взломом, и, наконец, приговор суда для несовершеннолетних, согласно которому начинающий преступник был отправлен в исправительную колонию. И больше ничего. Помятая копия об освобождении Ченгалы и передаче его под опеку, найденная у Михалины Колек, свидетельствовала, что молодой человек исправился и адаптировался к жизни в законопослушном обществе.

Больше никаких документов не было.

— Если у Доминика имелся какой-то компромат на него и Мариуш забрал его, то почему не прихватил и все это? — гневно спросил Роберт. — Если убитый хранил все и обо всех, то что это такое? Пустышка. Ноль. Я тоже дрался с приятелями, когда мне было двенадцать. И что с того?

— Но ты не бегал с ножом, не крал, и, насколько мне известно, у тебя не было матери-алкоголички. Так что не нуди. Я не отрицаю, что ты прав и это вовсе не компромат. Проверь, чем сейчас занимается этот выволоченный Ченгала, и не забивай себе голову.

— А может, в этой папке было что-то посильнее?

— Тогда бы он забрал всю папку. Она ведь лежала чуть ли не на самом верху.

— Похоже, Доминик до последних дней поддерживал с подопечным контакт. Он велел Колек найти Мариушека.

— Ну так и ты поищи. Фамилия у него не слишком распространенная. Черт бы побрал эту Колек, у нас не осталось никого, кто был близок с Домиником.

— По правде говоря, лучше всего подходит как раз Иза Брант. Прямо-таки бросается в глаза.