Две твердыни - Джон Роналд Руэл Толкин

Печально отпустили они на юг по волнам Андуина погребальную ладью; неистовый Боромир возлежал, навек упокоившись, в своем плавучем гробу. Поток подхватил его, а они протабанили веслами. Он проплыл мимо них, черный очерк ладьи медленно терялся в золотистом сиянье и вдруг совсем исчез. Ревел и гремел Рэрос. Великая Река приняла в лоно свое Боромира, сына Денэтора, и больше не видели его в Минас-Тирите, у зубцов Белой Башни, где он, бывало, стоял дозором поутру. Однако же в Гондоре повелось преданье, будто эльфийская ладья проплыла водопадами, взрезала мутную речную пену, вынесла свою ношу к Осгилиату и увлекла ее одним из несчетных устьев Андуина в морские дали, в предвечный звездный сумрак.

Трое Хранителей безмолвно глядели ей вслед. И сказал Арагорн:

– Долго еще будут высматривать его с высоты Белой Башни – и ждать, не придет ли он от горных отрогов или морским побережьем. Но он не придет.

Первым начал он медленное похоронное песнопение:

По светлым раздольям Ристании, по ее заливным лугам

Гуляет Западный Ветер, подступает к стенам.

«Молви, немолчный странник, Боромир себя не явил

В лунном сиянии или в мерцании бледных светил?» —

«Видел его я, видел: семь потоков он перешел,

Широких, серых и буйных, и пустошью дальше ушел,

И, уходя в безлюдье, шел, пока не исчез

В предосеннем мареве, в сонном сиянье небес.

Шел он к северу: верно, наверно, Северный Брат

Знает, где странствует витязь, не ведающий преград». —

«О Боромир! Далёко видно с высоких стен,

Но нет тебя в неоглядной, в западной пустоте».

И продолжил Леголас:

От ста андуинских устьев, мимо дюн и прибрежных скал

Южный несется Ветер: как чайка, он застонал.

«Какие же вести с Юга? Стоны и вскрики – к чему?

Где Боромир-меченосец? Стенаний я не пойму». —

«Где бы он ни был – не спрашивай

Над грудами желтых костей,

Усеявших белый берег и черный берег – как те,

Как древние костные груды, рассыпавшиеся в прах.

Спроси лучше Северный Ветер, что он сберег впотьмах!» —

«О Боромир! Далёко вопли чаек слышны,

Но тебя не дождутся с юга, с полуденной стороны».

И опять вступил Арагорн:

От Княжеских, от Привражьих, непроходимых Врат

Грохочет Северный Ветер, обрушиваясь, как водопад.

«Какие вести оттуда, могучий, ты нам принес?

Ты трубишь горделиво – за громом не ливень ли слез?» —

«Я слышал клич Боромира, и рог его слышал я,

Пролетая над Овидом, где гладью помчалась ладья,

Унося его щит разбитый и его сломанный меч,

Его непреклонный лик и мертвую мощь его плеч». —

«О Боромир! Отныне и до конца времен

Ты пребудешь на страже там, где ты был сражен».

Так они проводили Боромира. Потом развернули лодку, изо всех сил выгребая против течения, к Парт-Галену.

– Восточный Ветер вы оставили мне, – сказал Гимли, – но я за него промолчу.

– И правильно сделаешь, – сказал Арагорн, спрыгнув на берег. – В Минас-Тирите лицом встречают Восточный Ветер, но о вестях его не спрашивают. Что ж, вот мы и снарядили в путь Боромира, наш-то путь где? – Он обошел приречный луг, обыскал его скорым и пристальным взглядом. – Орков здесь не было. Они бы все истоптали. Зато мы сами прошлись по своим следам. Я уж теперь не знаю, были тут наши хоббиты или нет с тех пор, как потерялся Фродо. – Он вернулся к берегу, к тому месту, где в реку впадал медлительный ручей. – Вот здесь следы отчетливые, – заметил он. – Хоббит забрел в реку и вышел назад; только не знаю, давно ли это было.

– Ну и как, тебе что-нибудь понятно? – спросил Гимли.

Арагорн ответил не сразу: он прошел к месту ночевки и осмотрел поклажу.