Две ночи в Лондоне - Джессика Гилмор (2015)

Жаль, что на деле все не так просто.

Она решительно выдохнула:

– Давайте начистоту, мистер Лавдей.

Брови его взлетели вверх, но он не перебил ее, лишь прислонился к стене и сложил руки на груди, готовясь внимательно слушать.

– Вы были не очень вежливы со мной утром, но вы меня впервые видели, и у вас был повод так себя вести. Если бы все решала я, вы бы уже были на пути в Нью-Йорк, однако есть одно но – ваша тетя. Она пожелала, чтобы мы исполнили ее волю вместе, и это надо уважать. Тем не менее хочу предупредить, если вы еще раз позволите себе заговорить со мной в таком тоне, я обращусь к адвокатам и найду способ снять с себя обязанности.

Элли едва не упала, сказав последнее слово, лишь усилием воли удержалась на ногах, не сводя глаз с его лица, пытаясь найти знакомые признаки гнева, например расширенные зрачки, поджатые губы, раздувшиеся ноздри. Как хорошо они ей знакомы.

Она стиснула ладони, стараясь унять дрожь, и ждала. Странно, но лицо Макса Лавдея не изменилось, лишь в глазах появилось нечто, похожее на уважение.

– Откровенное заявление. Или заявления? Итак, во-первых, поскольку нам предстоит работать вместе, называйте меня Макс. Во-вторых, я живу не в Нью-Йорке, а в Коннектикуте, поэтому, если соберетесь отправить меня назад, убедитесь вначале, что пункт назначения верный. И в-третьих, – он помедлил, – признаю вашу правоту. Я был груб. У меня есть на то причины, но к вам это не имеет никакого отношения. Я могу лишь еще раз извиниться перед вами. – Он опять на несколько секунд закрыл глаза. – В моей семье происходят такие вещи, которые заставляют усомниться в существовании альтруизма, а моя тетя оставила вам этот дом.

– Я ее не просила.

– Разумеется, но взгляните на все с моей точки зрения. Я ведь вас совсем не знаю, опираюсь на голые факты. Тетушка была одинока, возможно, ранима и доверчива. Она оставила вам, вернее нам, все состояние, а вас обеспечила жильем и возможностью зарабатывать на жизнь. На бумаге все выглядит очень подозрительно.

Элли поджала губы, недовольная тем, что приходится признать правоту Макса. Она сама испытала шок, когда узнала о завещании и уготовленной ей роли. Впрочем, кое-что она упустила.

– Кажется, вы плохо знали свою тетушку, верно? – Она рассмеялась. – Я не представляю, чтобы кто-то мог ее надуть. К счастью, она была вовсе не глупа.

– Я совсем ее не знал. Она переехала сюда до моего рождения. Мне следовало увидеться с ней прежде, чем стало поздно.

– Следовало. Ради знакомства с ней стоило перелететь океан. Ладно, я пойду. – Она махнула рукой в сторону лестницы. – Это ненадолго. Располагайтесь и будьте как дома.

Элли выскользнула из комнаты. У нее и в мыслях не было производить на него впечатление, просто без пудры ей не справиться. И надо еще расчесать волосы. Если останется время, можно подкрасить ресницы. Лишь для того, чтобы придать свежести уставшему после долгого трудового дня лицу. Иных причин нет.

Проблема в том, что она опять пытается себя обмануть.

Так вот каков дом Элли Скотт. Светлый, яркий, однако при этом какой-то пустой. Комнату очень украшали и постеры в рамках, и подушечки на диванах, и, разумеется, восхитительный вид из окна на море, но в ней определенного чего-то не хватало.

Фотографий. Здесь совсем нет фотографий. Ни на стенах, ни на буфете, даже на каминной полке над очень уютным очагом, который топят дровами. Макс никогда не встречал женщину, которая не стремилась заполнить личное пространство семейными фото, снимками важных жизненных моментов или портретами друзей и домашних животных. У него самого на столе стояла фотография родителей, а по квартире было развешано несколько детских снимков. Особая гордость – фотография, на которой он в возрасте лет десяти на катере деда сжимает в руке пойманную рыбу.