Люди в красном. Сборник - Джон Скальци (2012)

– Вот «Интрепид», – указал он на вращающуюся над столом объемную схему. – Это флагман флота Вселенского союза и один из самых крупных его кораблей. Но кораблей во флоте тысячи. Первые девять лет своего существования, помимо флагманского звания, «Интрепид» не выделялся на их фоне практически ничем – я имею в виду со статистической точки зрения.

«Интрепид» уменьшился и сменился графиком, показывающим две близкие временные зависимости: одна – средняя по флоту, вторая – индивидуальная по «Интрепиду».

– Основная задача «Интрепида» – исследования. Время от времени он принимал участие в военных действиях. В обоих случаях потери команды соответствуют средним по флоту, и даже немного ниже, поскольку Вселенский союз ценил свой флагман как символ флота и обыкновенно давал менее опасные задания. Но все изменилось пять лет назад.

График показал данные за последние пять лет. Кривая «Интрепида» взмыла вверх и выровнялась намного выше среднего по флоту уровня.

– Ух ты! – воскликнул Хэнсон.

– Вот именно «ух ты», – подтвердил Дженкинс.

– И что случилось? – поинтересовался Даль.

– Капитан Абернати, – ответила Дюваль. – Он принял командование пять лет назад.

– Близко. Но все-таки мимо, – отозвался Дженкинс, поводя руками над столом и копаясь в изображениях. – Да, Абернати принял командование пять лет назад. Но до того он четыре года командовал «Гриффином», где составил себе репутацию чуждого условностям, рискового, но эффективного и умелого лидера.

– «Рисковый», наверное, эвфемизм, обозначающий пристрастие к убийству членов команды, – предположил Хестер.

– Могло быть и так, – согласился Дженкинс. – Но тут иначе.

Он вывел изображение крейсера.

– Это «Гриффин».

За кораблем тянулась кривая, изображающая зависимость статистики потерь от времени.

– Как видите, вопреки репутации «рискового» капитана, потери на «Гриффине» отнюдь не превышают средние. Что впечатляет, поскольку «Гриффин» – военный корабль. Лишь когда Абернати назначили на «Интрепид», потери его команды резко подскочили.

– Может, он свихнулся? – предположил Финн.

– Его психологические тесты за последние пять лет безукоризненны.

– Откуда ты знаешь?.. – начал Финн и остановился, махнул рукой. – А, не важно. Понимаю, тупой вопрос.

– То есть, если я правильно понял, капитан не безумен и не старается сознательно подставлять команду, – резюмировал Даль. – Лейтенант Коллинз говорила о людях, жаловавшихся на высокую смертность на «Интрепиде». Им ответили, что флагман получает опасные задания и этим все объясняется. Но ты утверждаешь, что это не так.

– У нас высокая смертность во время высадок не потому, что задания рискованнее, чем у других. – Дженкинс покопался в папке и извлек изображения нескольких кораблей. – Вот для примера наши крейсеры и разведчики, то бишь те, кто обычно и рискует по-настоящему. Вот графики их потерь в зависимости от времени.

За изображениями выскочили кривые. Дженкинс перетянул их на график потерь «Интрепида».

– Как видите, их потери выше средних по флоту, но намного меньше потерь «Интрепида». А его высадки обычно определяются как гораздо менее рискованные, чем у крейсеров и военных разведчиков.

– Так отчего же мрут люди? – спросила Дюваль.

– Сами разведмиссии, в общем-то, не слишком опасные. Проблема в том, что обязательно случается что-нибудь непредвиденное.

– А, так, значит, дело все-таки в некомпетентности, – заключил Даль.

Дженкинс вывел портреты офицеров «Интрепида», списки их наград и почетных грамот.

– Глядите. Все-таки «Интрепид» – флагман нашего флота. На него не попадает абы кто.

– Не везет, что ли? – предположил Финн. – Похоже, у нашей посудины худшая карма во Вселенной.

– Второе как раз может быть правдой, – сказал на это Дженкинс. – Но невезение тут совсем ни при чем.