Камень Януса - Гриффитс Элла (2013)

Слава Богу, «Шелли-40» свернула налево, и перед Рут возникли указатели на Снеттишем и Ханстентон. Она была рядом с домом. По каналу «Радио-4» рассуждали о тяжести утрат — всему на свете приходит черед. Рут часто слушала этот канал, но должен же быть предел разговорам о смерти, и она вставила в магнитолу кассету (в ее старой машине не было проигрывателя компакт-дисков). Салон наполнился по-американски прочувствованным голосом Брюса Спрингстина. Рут нравились его песни — о дальних дорогах, обреченной любви, приятелях по имени Боби Джо, у которых наступили тяжелые времена, — и сколько бы над певцом ни смеялись, она не изменила к нему отношения. Рут прибавила звук.

Машина ехала среди нависающих над дорогой деревьев, по обочинам обильно рос бутень. Но Рут знала: еще мгновение и деревья закончатся. Перед ней словно по мановению волшебной палочки откроется море. Ее не переставал восхищать момент, когда горизонт раздвигается, будто до бесконечности, голубое переходит в белое, а затем в золотистое. Она поехала быстрее и, когда оказалась у стоянки автофургонов, где начиналась дорога к ее дому, остановилась и вышла из автомобиля, позволяя легкому морскому ветерку откинуть назад волосы.

Впереди раскинулись песчаные дюны, принявшие под порывами ветра самые причудливые очертания. Прилив закончился, и море было едва заметно — синяя полоска на фоне серого песка. Высоко в небе кричали чайки, вдали беззвучно проплывал трепетно-красный парус серфингиста.

Внезапно Рут согнулась, и ее стошнило.

Замок Норидж, этот средневековый торт, украшенный викторианским слоем мороженого, теперь превращен в музей. Нельсон несколько раз бывал в нем с дочерями. Им понравились башни во внутреннем дворе, и он вспомнил, что Лоре особенно пришлась по душе коллекция чайников. Он много лет сюда не приходил и, когда поднимался с женой Мишель по извилистой, освещенной и украшенной геральдическими панно дорожке, опасался самого худшего. Страхи оправдались: их встретили одетые как служанки девицы. В приглашении ничего не говорилось о маскарадных костюмах. Девицы были в платьях с глубоким вырезом, отдаленно напоминавшие средневековые, и в игривых чепчиках с оборками. Они предлагали подносы с шампанским. Нельсон выбрал самый полный бокал, что не укрылось от внимания Мишель.

— Конечно, меньше взять не мог, — заметила она, взяв стакан с апельсиновым соком.

— Без спиртного мне этот вечер не пережить, — произнес он, когда они приближались к массивным деревянным дверям. — Ты же меня не предупредила, что здесь будет маскарад.

— Никакого маскарада нет.

Мишель была в очень коротком серебристом платье, не похожем на средневековое. Нельсону пришло в голову, что оно бы только выиграло, если бы на него потратили чуть больше материи — снабдили шлейфом или кринолином. Но он вынужден был признать, что жена выглядела очень привлекательно.

Супруги оказались в круглом вестибюле, где им снова предложили шампанское. Кто-то играл на лютне, но самое ужасное — там оказался шут. Нельсон попятился.

— Иди вперед. — Мишель толкнула его в спину.

— Там мужчина в трико.

— Ну и что? Не убьет же он тебя.

Нельсон, не сводя глаз с шута, осторожно вступил в помещение. И не заметил другую опасность, которая грозила с противоположной стороны.

— Гарри! И вы, прелестная миссис Нельсон!

Это был Уитклифф, в смокинге, рубашке с открытым воротом и с повязанным на шею белым шарфом. Свой наряд он, видимо, считал стильным. Мерзкое зрелище.

— Привет, Джерри, — ответила Мишель.

Уитклифф поцеловал ей руку. Шут с готовностью подскочил и брякнул колокольчиками.

— Вы мне не сказали, что люди здесь будут так чудно одеты, — покачал головой Нельсон.

— Средневековая тема, — успокаивающе отозвался Уитклифф. — Эдвард прекрасно справляется с подобным.

— Эдвард?