Жены Натана - Мирон Хаим Изаксон (2006)

Рина внезапно выходит из одной из закрытых комнат, спрашивает, приготовить ли мне попить, вообще не интересуясь, как я попал в их квартиру. Быть может, слышала, как я ее окликал, но была в это время занята. Предпочитаю промолчать, спрашиваю об ее здоровье. Я умею расположить собеседника к откровенности. Они раскрывают мне душу, рассказывая подробно о себе то, что скрывают от других. Но на этот раз Рина отвечает мне кратко, сообщая, что Натан собирается в Европу на несколько дней, и она хочет использовать это время, чтобы проверить, может ли она вернуться в университет, чтобы продолжить учебу.

Я получаю удовольствие, разглядывая ее лицо. По сей день я не могу разгадать секрет женского лица. Замечаю нечто новое в облике Рины. Не только то, что она похорошела, но определенные линии ее лица выглядят как разбросанные дома, окруженные лесом. Двадцать (или около двадцати) лет замужества за Натаном были нелегкими, но в то же время захватывающими. Трудно мне поверить, что без Натана Рина смогла так развиться и достичь успеха в своем образовании. Я продолжаю вглядываться в ее лицо и думаю с удивлением: если бы я выбирал заново жену, всматривался бы я в те детали, которым в прошлом не придавал значения.

Рина приносит мне попить, но не предлагает какое-либо угощение, думая, вероятно, что откажусь. Спрашивает, как здоровье Рахели. Я не отвечаю, а она не повторяет вопроса. Отыскивает дневник: нет ли у нее с Натаном сегодня какого-либо приема или других мероприятий. Говорит мне: «Натан слишком много ест и не следит за собой. Говоря твоим языком, я бы сказала, что сон и еда смешались в его теле так, что их невозможно отделить друг от друга». Я снова не отвечаю. Годы понадобились мне, чтобы понять, что я вовсе не обязан отвечать на каждое слово собеседника.

Звонит Рахель. Рина со странной улыбкой дает мне трубку, я чувствую себя страшно неловко. Трудно поверить, что и Рина таким же способом ведет слежку за своим мужем. Рахель спрашивает, когда я вернусь домой. Я повторяю, что Натан попросил меня о помощи. Рахель сердится, голос ее то ослабевает, то усиливается: «В любом случае побыстрей возвращайся, мне надоело ждать тебя». Я кладу трубку и спрашиваю Рину, где тигр. Она отвечает, что послала его на прогулку. «Он уже выдрессирован, может сам прогуляться по короткому кругу, если никто его не водит. Никого не трогает. Несколько раз я сопровождала его и убедилась, что на него можно положиться. Если все же что-нибудь случится, найдут Натана или меня».

Я понимаю, что не смогу вывести тигра из дома. Зверя, который сам выходит и возвращается, невозможно увести. Видимо, Натан ждал слишком долго. И вообще, вместо того, чтобы заниматься собой, семьей, своими идеями, я послушно иду решать проблемы других пар и этого странного тигра. В конце концов, я останусь без места для самого себя. И все же я спрашиваю Рину об ее муже. Неожиданно я смею задавать достаточно острые вопросы: «Что происходит с тобой и Натаном, вы меня просто сводите с ума». И Рина непривычно низким голосом отвечает: «Есть трудности. Натан человек талантливый, необычный во всем. Но женщине вообще-то хорошо с человеком обычным».

Опять звонит телефон. Рине сообщают, что Натан решил вылететь раньше назначенного времени, вечерним самолетом. Рина спрашивает секретаршу, надо ли принести ему что-то из дому. Мысль ее всегда практична, подобно телу, которое каждый миг знает, что от него хотят. Именно в этот миг кто-то скребется в дверь. Возвращается тигр. Меня она не слышала, когда я вошел, его же слышит мгновенно, гладит по шерсти, освежает его спину мягким влажным полотенцем, ставит возле него прозрачное ведерко с водой. Тигр пьет, смотрит на меня, но не приближается. Когда-то я думал, что взгляд людей тянется к тому, о чем они думают в этот миг. Позднее, я открыл, что любящие смотрят друг на друга лишь в моменты волнения. В последнее же время я видел людей, которые смотрят друг на друга в момент слабости.