Эксклюзивный грех - Анна и Сергей Литвиновы (2002)

– Я понимаю твои чувства, но… – Скептически скривил рот. Еще подумал и добавил: – Ладно, впрочем, поезжай. Развеешься. Только… Ты поработай там над какой-нибудь резервной темой. – И написал в углу заявления на командировку: «В приказ». – Ты, Полуянов, береги себя, – напутствовал, уже вставши из-за стола, главный. – Не нарывайся там. Кстати! – вроде бы только вспомнил он. – Я еще не читал твой материал по Амстердаму.

– Он в отделе, – не моргнув глазом соврал Дима. «Сегодня же напишу и переправлю в контору электронной почтой».

– Учти: из фирмы, что за твою поездку платила, мне уже три раза звонили. Смотри, не пролететь бы нам, как фанера над Парижем. Со всеми отсюда вытекающими последствиями.

Дима кротко выслушал глухую, неопределенную угрозу главного, буркнул: «Учту» – и выкатился из кабинета колбаской. Помчался, пока не припахали к редакционным делам, в бухгалтерию – получать командировочные.

…Другая встреча состоялась у него двумя часами позже. Журналист упросил капитана милиции, опера Савельева, о рандеву. Причем где-нибудь вне стен окружного управления. «Мужик он, кажется, дельный, – размыслил Полуянов. – Сволочь, конечно, как все менты, – но, с другой стороны, вроде парень неплохой».

С Савельевым Дима встретился у выхода из метро «Водный стадион». Предложил посидеть в своей машине – опер отказался. («Что он, думает: я ему взятку стану совать? Нет у меня денег на взятки».)

Савельев направился к лотку с горячими сосисками: «Я пока пообедаю». Дима пожал плечами, заказал себе чай и, покуда опер вгрызался в хот-доги, изложил ему свои подозрения: три таинственных смерти – и каждая с интервалом в два дня… Умерли (а возможно, были убиты) трое бывших медиков… Мама, Евгения Станиславовна Полуянова. Затем, в хронологическом порядке, – ее бывший главврач, проживающий в Петербурге. Потом – медсестра тетя Рая. Все они когда-то работали вместе. В семидесятые годы, в тогдашнем Ленинграде. «Могут ли три смерти быть случайным совпадением?» – задал почти риторический вопрос Полуянов.

Савельев слушал внимательно и не менее внимательно жевал. Вытер кетчуп с губ. Тщательно оглядел Полуянова с ног до головы профессионально ментовским взглядом, задумчиво проговорил:

– Теория заговоров…

– Что? – не понял Дима.

Савельев повторять не стал. Вместо того выстрелил серией вопросов: «В какие годы эти медработники трудились вместе?.. Что еще связывало их троих – помимо служебных отношений?.. Встречались ли они, трое, после того как прекратили совместную трудовую деятельность?.. Состоял ли упомянутый вами мужчина в интимных отношениях с кем-то из женщин?.. Питал ли кто-нибудь из этих троих неприязненные отношения к кому-то другому?..»

Дима озлился:

– А я думал, на эти вопросы должен не я отвечать, а милиция.

– Хочешь пивка? – вдруг миролюбиво спросил опер.

– Пивка? Нет. Я за рулем.

– Ну тогда, – Савельев глянул на часы, – разбежимся. – Хлопнул Диму по плечу. – Ты не волнуйся, кр-рыс-пондент, я твою информацию воспринял. Летс, как говорится, кип коннекшен[3].

И он, не оглядываясь, потрусил в перспективу улицы Адмирала Макарова. Дима не успел даже вслух подивиться, откуда это столичные милиционеры вдруг знают английский.

И, только садясь в машину, понял: Савельев недаром задавал ему эти вопросы. Опер хотел, чтобы на них ответил Дима. Сам.

…И вот он сидит в маминой квартире и пытается на них отвечать.