Невеста Единорога - Майклз Кейси (1996)

— Неожиданное предположение, мисс Манди, — продолжал Морган; его голос был мягким и ласковым. Если маркиз и был раздражен, то полностью владел собой. — Скажите, что заставило вас предположить, что мы могли бы стать друзьями? Общее прошлое и воспитание? Происхождение? Или общие интересы, связанные с литературой, поэзией или искусством? Или вы приняли обычную вежливость за что-то иное? За что-то большее? Если все дело в этом, пожалуйста, примите мои самые искренние извинения. Ваши поверхностные успехи, прекрасная одежда и несколько улучшившиеся манеры ввел меня в заблуждение, и я забыл предостеречь вас от слишком буквального понимания обычных форм вежливости.

— Ах, прекратите, Морган, я не верю ни единому вашему слову. — Тон Каролины тоже стал холодным как лед, но Ферди услышал слезы в ее голосе. Бедное дитя. Она всегда плакала, когда злилась, но затем злилась на собственные слезы, отчего ее негодование только усиливалось. — Вы прекрасно знали, что делали. Вы стремились унизить меня, воспользовавшись моей доверчивостью. Я видела то, что вы хотели скрыть от меня! Я видела ту боль, которую причиняет вам герцог, вы не могли этого вынести, не так ли? Я не понимала, что вы делаете, — или что делала я, если угодно, — но вы-то прекрасно все понимали! И я никогда не прощу вам этого!

Что он сделал? Что же он такое сделал? Что?! Ферди очень хотелось выглянуть из-за шторы, но он не стал этого делать: учитывая настроение Моргана Блейкли, он рисковал получить хорошего пинка в зад.

— Вы никогда меня не простите. Я полагаю, это означает, что я должен, как и подобает джентльмену, забыть о вашем пылком признании в любви? Боже милостивый, я растоптан и убит. Считайте, что ваше признание забыто. А теперь мы можем считать нашу беседу законченной, моя дорогая, или вы хотите сказать мне что-нибудь еще?

— Вы считаете себя неотразимым, Морган? Индюк надутый — вот вы кто. Меня бы не было здесь через минуту, если бы не Ферди и тетя Летиция, — и вы это знаете. Вот почему вы были уверены, что можете позволить себе подобное поведение. Потому вы и разрешили им поселиться в «Акрах», чтобы я во всем подчинялась вам, не желая причинить вред своим друзьям. Но сегодня вы не довели до конца то, что задумали. В чем же дело, Морган? Когда я лежала перед вами, раздвинув ноги, как слюнявая идиотка, как какая-нибудь дешевая шлюха, вы не смогли этого сделать. Почему?

— Вы становитесь вульгарной, моя дорогая.

Ферди призадумался: он расслышал оттенок боли в голосе Моргана. Не сдержанности, а боли.

— А я-то думал, — продолжал Морган, — что мы навсегда избавились от таких грубых оборотов речи. По-видимому, я проявил чрезмерный оптимизм, понадеявшись, что прошлое сотрется из вашей памяти под влиянием цивилизации.

— Не прерывайте меня! Вы вдвое вульгарнее меня. Просто вы изощреннее. Вы прижали меня к одеялу и раздели. Сперва я думала, что вы остановились, потому что почувствовали отвращение к самому себе, но я ошиблась, не так ли? Вы испытали отвращение ко мне. К сироте-найденышу. К маленькой служанке из сумасшедшего дома, которая зарабатывала себе на хлеб, опорожняя ночные горшки. Наверное, у вас очень давно не было женщины, Морган Блейкли, если вам показалось, что вы сможете одарить своим драгоценным титулованным семенем столь недостойную особу, как я.