Срочно нужен гробовщик (Сборник) - Аллингем (Аллингхэм), Марджери (Марджори), Сэйерс Дороти Ли, Тэй Джозефина. (1992)

— О боги застолья и виноделия! Какая непритязательность! Да, это бутерброд с ветчиной, но назвать его обыкновенным я бы не рискнул. Ему не пришлось увидеть ни разделочной доски забегаловки, ни прилавка универсама, ни полки с деликатесами в магазинчике на задворках города. Боров, который был заклан, чтобы приготовить лакомство, откармливался не по скучной, тупой методе деревенских гастрономов и не знаком ни с ежедневным рационом из помоев, ни с приевшимися кулинарными изысками, предлагаемыми кухонным ведром для отбросов. Оцените только этот глубокий оттенок коричневого в прослойках мяса; эту твердость и щедрость сала и розовый его перламутр, напоминающий щечку китаянки; эти темные прожилки, где черный паточный соус пропитал ветчину и сделал ее достойной стола самого олимпийца Зевеса! И теперь скажи, неразборчивый человек, круглый год питающийся одной вареной треской — и по заслугам! — скажи, как могло такое случиться, что какая-то незначительная официанточка со своим дружком, служащим на железной дороге, едут в Эппингский лес и угощаются царским бутербродом с бра-денхемской ветчиной, пропитанной угольно-черной патокой, ветчиной, которая еще совсем недавно была молодым диким вепрем, играющим средь зеленых дубрав, пока смерть не настигла его и не претворила его плоть в, по существу, нетленную и куда более великолепную материю. Нелишне добавить, что стоимость деликатеса — три шиллинга за фунт, вот аргумент, который тебе, безусловно, покажется по-настоящему веским.

— Странно, — сказал Паркер. — Я-то считал, что только богатые люди…

— Только богатые люди или те, что понимают в гастрономическом искусстве, — сказал Уимзи. — Таковы две категории, которые отнюдь не совпадают друг с другом, но бывает что пересекаются.

— Твоя находка может оказаться чрезвычайно важной, — аккуратно заворачивая вещественное доказательство, сказал Паркер, — а теперь давай-ка съездим поглядим на тело.

Осмотр тела трудно было назвать приятным, так как погода всю неделю стояла сырая и теплая, да и ласки свое дело сделали. Посему, бросив беглый взгляд на покойницу, Уимзи предоставил двум полицейским заниматься ею, а сам переключился на ее сумочку. Просмотрел письмо от Эвелин Гоутубед (ныне Эвелин Кроппер) и записал ее канадский адрес. Из внутреннего кармашка сумочки достал газетную вырезку со своим собственным объявлением и оглядел ее с обеих сторон. Потом не одну минуту посвятил разглядыванию пятифунтовой банкноты, которая лежала сложенная вместе с другими деньгами: бумажкой в десять шиллингов и семью шиллингами восемью пенсами серебром и медью. Еще в сумочке находились ключ от английского замка и компактная пудра.

— Вы, конечно, занимаетесь выяснением, когда и кому были выданы эти пять фунтов? Не правда ли, Уомсли?

— Конечно, милорд, конечно.

— Ключ, должно быть, подходит к дверям квартиры, где она проживала.

— Я тоже так думаю. Мы попросили квартирную хозяйку прийти и опознать тело. Конечно, нет никаких сомнений, что это Берта Гоутубед, но положено, значит, положено. Возможно, она расскажет что-то новое. Ну вот! — Старший инспектор выглянул из дверей морга. — По-моему, это она.

Дородная женщина, которая могла бы быть матерью погибшей девушке, да и держалась соответственно, вышла из такси в сопровождении молоденького полицейского, без труда опознала тело и, всхлипывая и причитая, повела рассказ о Берте Гоутубед.