Срочно нужен гробовщик (Сборник) - Аллингем (Аллингхэм), Марджери (Марджори), Сэйерс Дороти Ли, Тэй Джозефина. (1992)

— Нет. В один прекрасный день вдруг выяснилось, что у меня нет никаких дел, и я отправилась на скачки. Пять фунтов просадила на лошадь, которую звали то ли Брайтай, то ли Аттабой, ну в общем, что-то в этом роде, ставка была один к пятидесяти. Естественно, окаянное животное едва доползло до финиша, так всегда и бывает. Мне порекомендовал ее попутчик, с которым мы вместе ехали электричкой, он даже записал на бумажке ее имя. Я протянула бумажку вместе с деньгами первому попавшемуся букмекеру. Знаете, такой забавный седенький старичок с хриплым голосом — больше я своих денег не видела.

— Вы помните, когда это было?

— Кажется, в субботу. Ну да, точно в субботу.

— Большое спасибо, миссис Форрест. То, что вы рассказали, должно пригодиться, если нам понадобится узнать, какой путь проделали эти пятерки. Одна из них вдруг обнаружилась при несколько… э-э… странных обстоятельствах.

— Можно узнать, что это за обстоятельства? Или это служебная тайна?

Паркер колебался. Все-таки надо было сразу, прямо и решительно, потребовать у нее ответа, как могла пятифунтовая банкнота оказаться в сумочке мертвой официантки. С перепугу миссис Форрест могла не сразу найтись, глядишь и проговорилась бы. А теперь поздно, теперь у нее на все про все один сказ: ипподром. Попробуй проследи, куда могла попасть пятерка, якобы отданная ею какому-то случайному букмекеру! Но прежде, чем он успел раскрыть рот, в атаку кинулся Уимзи, который впервые за все время подал голос. К удивлению Паркера, он заговорил на повышенных тонах обиженным голосом капризного ребенка.

— Нет, нет и нет! Так мы далеко не продвинемся! — жалобно начал Уимзи. — Мне, конечно, с высокой вышки плевать на эту злосчастную пятерку, но Сильвии, Сильвии — нет!

— Кто это Сильвия? — изумилась миссис Форрест.

— «Кто Сильвия? И чем она всех пастушков пленила?»[31] — ни с того ни с сего продекламировал Уимзи. И неудержимо заспешил дальше: — У Шекспира всегда найдется нужное слово, правда же? Но дела у нас — не приведи Господи, нам теперь не до смеха. Все очень серьезно, и я вас прошу: шутки побоку! Сильвия страшно расстроилась, доктор даже опасается за ее жизнь. Сами понимаете, сердце. Вы, миссис Форрест, конечно, не в курсе, Сильвия Линдхерст — это моя двоюродная сестра. И она хочет знать, да и мы все тоже хотим знать — пожалуйста, не прерывайте меня, инспектор, я чувствую, ваши окольные пути нас никуда не приведут, — так вот, я хочу знать, миссис Форрест, с кем это вы здесь ужинали двадцать шестого апреля? С кем? Кто этот человек? Вы можете мне ответить наконец? Кто он?

На сей раз миссис Форрест явно была захвачена врасплох. Даже под толстым слоем пудры было заметно, как кровь прихлынула к ее лицу и отхлынула вновь, а в глазах появилось выражение — нет, не тревоги, а какой-то яростной злобы, какую можно наблюдать у загнанной в угол кошки.

— Двадцать шестого? — Голос ей изменил. — Я не понимаю…

— Ну вот! Я так и знал! — вскричал Уимзи. — И эта девушка, ну вы знаете, Эвелин, она тоже так думает. Кто этот человек? Миссис Форрест, ответьте мне!

— Здесь… Здесь никого не было, — сказала наконец она, с трудом переведя дыхание.

— Хватит уверток, миссис Форрест. Подумайте, что вы такое говорите, — сказал Паркер, мгновенно войдя в роль. — Уж не хотите ли вы сказать, что три бутылки «Вдовы Клико» и обед на двух человек предназначались вам одной?

— Не забудьте про ветчину! — суетливо ввернул Уимзи с самодовольным видом. — Браденхемскую ветчину, приготовленную по особому рецепту, деликатес кухни «Фортнем энд Мейсон». Ну вспомните, миссис Форрест, зачем вам ее прислали?

— Погодите! Одну минутку! Я все расскажу.

Руки ее судорожно сжимали розовый шелк диванных подушек, оставляя на нем частые резкие морщины.

— Я… Ах, пожалуйста, дайте мне что-нибудь выпить. Там, в столовой, в буфете…