ДЖЕННАРО. Огляделся я немного и говорю: «Я грузчик. Таскаю камни…» (Многозначительно, давая понять, какой тяжелой, изнурительной работой ему пришлось заниматься.) И потаскал же я камней, Ама… Без еды, без питья, под бомбежкой… Я ему поправился, он частенько подходил поговорить со мной… Я не понимал, что он мне говорил, и знай отвечал «да»… И так прошло три месяца… Потом я удрал вместе с несколькими неаполитанцами… Уговорились… Вдруг один оборачивается и говорит: «Святая мадонна, они в нас стреляют». «Пусть себе стреляют, говорю, лучше смерть!» Это была не жизнь, Ама!.. И так по ночам, поселок за поселком… (Замолкает, затем, как бы вспоминая про себя, устремив глаза в пространство.) И на телеге. И на подножках поездов… И пешком… Больше все пешком… Какое святотатство, Ама… Расстрелы, города разрушены, дети растеряны. А сколько убитых… И их и наших… И чего я только не повидал!.. (Он совсем поник, картины пережитого со всеми подробностями встают перед глазами.) А мертвые все одинаковы… (Пауза. Тоном все более взволнованным, как бы желая дать понять об изменении в его образе мыслей.) Ама… и вернулся я совсем другим. Ты помнишь, когда я пришел с той войны, что со мной было? Психом был, ссорился со всеми…

Амалия подтверждает.

ДЖЕННАРО. На этот раз — нет! Это, Ама, не война, это совсем другое… Это такое, чего мы не можем понять… Мне пятьдесят два года, но только теперь я чувствую себя по — настоящему мужчиной. (К Амедео, хлопая его по ноге.) С этой войны теперь возвращаются хорошими… не хотят никому причинять зла… (Затем Амалии, тоном предостережения.) Не будем делать зла, Амалия… не будем делать зла… (Все пережитое: возвращение домой, воспоминания, встреча с близкими, а больше всего сознание своего ничтожества в этой трагедии — вызывает в нем физический кризис; он рыдает.)

АМАЛИЯ(обеспокоена и против своей воли взволнована). Ну хорошо, Дженнаро…

АМЕДЕО(утешая). Папа…

ДЖЕННАРО(устыдившись своей слабости, оживляется, па его лице появляется легкая улыбка). Что поделаешь… (Как бы возвращаясь к рассказу.) Потом… (Переживаний так много, что он не может пи обобщить, ни проанализировать наиболее важные из них.) Теперь… (Нерешительно.) В голове какая-то пустота… Опять село за селом… (Схватывая пить воспоминаний.) Познакомился я с одним человеком… Ну так вот… Слушайте… Вместе с ним мы спали в заброшенном хлеву… Утром я отправлялся подработать, где мог и как мог, а вечером возвращался в этот хлев… Я заметил, что он никогда не выходил… сделал себе нору в старом хворосте… По ночам говорил во сне… (Подражая хриплому и испуганному голосу товарища.) «Вот они! На помощь! Оставьте меня! Оставьте!» Он заставлял меня вздрагивать… Ама, он был еврей…

АМАЛИЯ(с участием). Бедняжка!