Нефтяные магнаты: кто делает мировую политику - Лоран Эрик (2010)

– Ваше величество, как вы можете утверждать, что за десять лет вы преодолеете слаборазвитость своей страны? Секретарь внезапно съеживается, и в течение краткого момента иранский правитель, похоже, колеблется между гневом и весельем. Он вновь садится, и я тоже, между тем как он наклоняется ко мне:

– Потому, месье Лоран, что я не верю ни в существование рока, ни в процессы, которые управляют человеческими жизнями и жизнью народов и влияют на них.

Он добавляет важную фразу:

– Все может измениться, все может перевернуться.

Похоже, он впервые замечает присутствие своих сотрудников и обращает к ним несколько слов, сказанных по-ирански и более спокойным тоном.

– Я приведу вам один пример, – его суровые черты внезапно смягчаются, словно он готовится рассказать мне о какой-то шутке, и в некотором роде так оно и есть. – В марте 1969 года я отправился в Соединенные Штаты, чтобы присутствовать на торжественных похоронах президента Дуайта Эйзенхауэра. В те времена нефти было много, и она была невероятно дешевой. Она стоила 1 доллар за баррель. В Белом доме я имел долгую встречу с президентом Никсоном, рядом с которым находился госсекретарь Киссинджер[8], и я сказал Никсону: «Господин президент, я считаю, что вы покупаете недостаточно иранской нефти, и я хочу сделать вам предложение, которое будет плодотворным для нас обоих. Я предлагаю вам 1 миллион баррелей в сутки в течение десяти лет по чрезвычайно выгодной для вас цене 1 доллар за баррель, как бы ни менялся в дальнейшем курс ее стоимости. Вы также сможете создать стратегические запасы, которые вы сможете хранить в ваших бездействующих шахтах, и это защитит вас в случае конфликта или прекращения добычи. Если вы согласны, я готов подписать такой договор немедленно». Он посмотрел на мое изумленное лицо. – Никсон дал мне понять, что ему надо подумать над этим, и я уехал в Тегеран, не получив ответа. Через неделю посол США попросил встречи со мной и передал мне послание американского президента. Это был окончательный отказ, который подкреплялся юридическим аргументом: «Правительство США не занимается покупкой нефти, за исключением той, что необходима для военных нужд». Речь шла о коммерческих соглашениях – они, стало быть, должны заключаться с частными компаниями. Я думаю, что на самом деле Киссинджер утопил мою идею, с тем чтобы впоследствии к ней вернуться. Создание, по его инициативе, в 1975 году AIE[9], где промышленные страны располагают свои стратегические запасы, является продолжением моего предложения. В свете происшедших событий я поздравляю себя с тем, что не подписал подобного соглашения. Но кто мог представить себе, что через четыре года мир радикально изменится и цены на нефть взлетят вверх? Стало быть, вы сами видите, все может произойти.

Режим шаха стабилен

Это была наша последняя встреча, потому что Хомейни и исламская революция смели шаха, а я часто вспоминал его последние слова: «Все может произойти». Я полагаю, что люди, стоящие у власти, все слепы, потому что отказываются от мысли, что они могут лишиться своих великих замыслов, а они есть у каждого. Проще говоря, шах потерял связь с реальностью. Рост военного бюджета в Иране был головокружительным: 241 миллион долларов в 1964 году; 4 миллиарда в 1974-м; 10 миллиардов в 1977-м.

Никсон и Киссинджер решили, что следует соглашаться с шахом «во всем, что он потребует». Доклад ЦРУ, переданный в том же году президенту Картеру, «утверждает», что режим шаха стабилен и что монарх останется у власти еще более десяти лет.