Субмарины-самоубийцы - Ютака Ёкота (2005)

Я снова погрузился под воду. Рычаги ходили теперь чуть свободнее, и я смог спокойно уйти на тридцать шесть футов. Затем подвсплыл до пятнадцати футов, стандартной глубины подводного хода. С этой глубины водитель может на краткий миг поднять перископ над водой, чтобы быстро сориентироваться. Теоретически каждая субмарина-носитель может положением своего корпуса задать «кайтэну» требуемый курс, а пилоту останется только выдерживать его строго по компасу. Офицеры в центральном посту лодки в состоянии даже рассчитать для каждого водителя все данные для атаки. Если противник идет определенным курсом относительно субмарины, ее офицеры могут сделать быстрый расчет для «кайтэна», что поможет ему перехватить врага. Водителю достаточно, например, услышать следующее: «Следуйте курсом тридцать градусов при отходе от лодки. Идите на скорости 25 узлов в течение двенадцати минут и тридцати секунд». Если расчет будет правильным и водитель выдержит эти параметры, то, подняв перископ, он увидит врага прямо перед собой и окажется в четырех-пяти сотнях метров от него. Затем ему останется только дать полный ход 40 узлов, направляя торпеду врагу под ватерлинию.

Я погрузился, подвсплыл, погрузился, снова подвсплыл, и настроение мое несколько улучшилось: «кайтэн» меня слушался. Я подумал, как было бы здорово испытать движение на полной скорости. Я чуть-чуть увеличил подачу кислорода, и двигатель тут же взревел у меня за спиной. Я увеличил подачу кислорода еще больше. И еще! Рев мотора заставлял вибрировать каждую жилку моего тела. Восхитительное чувство! Прошло тридцать секунд после моего последнего погружения, и я поднял перископ, чтобы проверить свое положение относительно острова Усидзима. Он должен был находиться теперь слева под прямым углом к моему курсу.

Я припал к окуляру перископа. Ничего, кроме морских волн! Я повернул перископ левее и еще левее. По-прежнему ничего! Должно быть, я намного дальше Усидзимы. Я промахнулся и прошел мимо точки поворота!

Я тут же снова ушел под воду и стал описывать циркуляцию влево под углом девяносто градусов, внимательно следя за показаниями компаса. Уже описав примерно половину дуги, я внезапно кое-что вспомнил. Младший лейтенант Цубои хотел, чтобы я был очень внимателен именно с этим «кайтэном». Он велел мне точно заметить время циркуляции на сто восемьдесят градусов при скорости 15 узлов, делая поворот влево, а я забыл его слова. Меня охватила паника. Что он сделает со мной, когда я скажу ему, что забыл заметить время начала поворота? Тут мне в голову пришла одна мысль. Я замечу время, за которое совершу вторую половину циркуляции, затем умножу это время на два и доложу эту цифру ему. Вряд ли он поймет правду. Во всяком случае, так будет лучше, чем если бы я вообще не доложил ему ничего.

Я взглянул на секундную стрелку моих часов, чтобы засечь время начала поворота, и почувствовал, как вокруг меня рушится весь мир. По какой-то неизвестной мне причине часы остановились. Теперь я вообще не мог сообщить Цубои никаких данных. Единственное, что мне оставалось делать, – это выдерживать мой новый курс и отсчитывать секунды про себя. Немного погодя я всплыву на поверхность и надеюсь, что все же попаду туда, откуда и стартовал.

Так я и поступил. Всплыв, я установил рукоять стартера в нулевое положение. При этом двигатель должен был выключиться. Но он продолжал работать! Я совершенно не понимал, что мне в этом случае делать, поэтому стал перекрывать вентиль на трубопроводе подачи окислителя. Когда он будет затянут, двигатель должен прекратить работу из-за отсутствия кислорода. Вентиль, который работал так четко, когда я крутил его, посылая «кайтэн» все быстрее и быстрее вперед, теперь выбрал самый неподходящий момент и отказался подчиняться мне. Мне потребовалось напрячь все силы до последней капли, чтобы перекрыть его, и, сделав это, я, обессилев, обмяк на своем сиденье.