Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго (2011)

Что барон де Ропп говорил герцогу во время их ночной беседы и как он характеризовал нацистских бонз, несложно реконструировать, и для этого не требовалось вести записи. Розенберг отметил в своем дневнике: «Р[опп] поделился с герцогом своим многолетним опытом».

Из захваченных секретных архивов неясно, получил ли этот контакт дальнейшее развитие. Герцог был плейбоем и больше интересовался астрологией, френологией и другими оккультными предметами, чем нацизмом. Он не имел и не искал доступа в коридоры власти и поэтому не был подходящим партнером для такой игры.

То, что нацисты приняли за симпатии, было лишь отражением чувств его брата, принца Уэльского, а затем короля Эдуарда VIII, действительно нередко восхищавшегося Гитлером и его успехами в деле возрождения Германии в качестве оплота против большевизма. Однако можно быть уверенным, что никакой секретной информации герцог никаким агентам Розенберга или Риббентропа непосредственно не передавал, хотя некоторые из них и ссылались на него как на источник своих сведений. В Берлине и после начала войны продолжали считать герцога Кентского пронацистом. Когда в 1940 году он погиб в авиакатастрофе на пути в Америку, начальник разведывательного бюро германского МИДа Рудольф Ликус подготовил некролог, где высказал предположение, что «несчастный случай» был «организован гнусной британской Интеллидженс сервис с целью избавиться от него прежде, чем он поставит королевскую семью в неловкое положение своими откровенными симпатиями к делу Германии».

Хотя герцог Кентский, возможно, и был одним из экспонатов блестящей коллекции барона де Роппа, у него были и более услужливые и полезные агенты. Как мы увидим ниже, от них исходила масса политической и некоторой военной информации, поступавшая к немецким разведчикам в Берлине и Лондоне в те кризисные дни, когда Гитлер для осуществления своих планов нуждался в подобной информации о намерениях и возможностях своих противников.

Путци Ханфштенгель был, несомненно, прав. Билл де Ропп играл за обе команды и был двойником на самом верху. Он помогал и немцам, и британским секретным службам в лице Фредди Уинтерботема одинаково ревностно и честно. Уинтерботем знал его со времен Первой мировой войны и так отзывался о нем:

«Это был мой близкий друг и хороший товарищ. В некотором отношении он представлял собой тип наиболее интеллигентной части беженцев из России, он любил интриги, и у него было политическое чутье».

Судя по всему, он был идеальной кандидатурой для проникновения в ближайшее окружение Гитлера и стал единственным английским агентом, сумевшим подняться так высоко и проникнуть так глубоко.

Де Ропп был замечательным двойником в том смысле, что служил обоим хозяевам одинаково ревностно и честно. Он был таким же заклятым врагом большевиков, как Розенберг и Уинтерботем, и видел в союзе Германии и Великобритании спасение Европы от большевизма. Вплоть до самого начала войны он старался добиться нейтралитета Великобритании, чтобы сохранить ее «для неизбежной войны с Россией». Он доказал свою полезность обеим сторонам в качестве передатчика информации, полученной на самом высоком уровне, сообщая Гитлеру о развитии событий в Великобритании и англичанам о сумасбродных планах и сокровенных мыслях Гитлера.

Неудачная миссия Гертца в 1935 году наглядно продемонстрировала примитивный образ действий германской военной разведки в попытке раскрытия секретов британской воздушной мощи. В противоположность этому политическая разведка в Англии характеризовалась глубиной и достоверностью, в значительной мере благодаря содействию и помощи немецким эмиссарам со стороны их высокопоставленных друзей.

Их добровольный вклад принес фантастические дивиденды в 1936 году, когда Гитлер, говоря словами Черчилля, завершил «годы рытья подземных ходов, ведения тайных или замаскированных приготовлений… и почувствовал себя достаточно сильным» или счел своих противников достаточно слабыми, чтобы «бросить первый открытый вызов».