Путь Чёрной молнии - Теущаков Александр Александрович

Но услышав в ответ фразу по фени (блатной жаргон), сразу осекся. Незнакомый голос, прохрипел:

— Не скни, петушиное племя, иначе я тебя сейчас успокою, — Равиль ощутил, как что-то острое уперлось ему в бок. Голос продолжал, — сейчас выйдешь с нами и спокойно пойдешь. Если дернешься, скормлю твою печенку собакам. Понял?!

Острая пика снова уперлась в бок Равилю, он согласно кивнул, но в темноте никто этого не заметил, и потому получил дополнительный укол в бок. Вскликнув от боли, он попытался успокоить своих похитителей:

— Да понял — понял, братва.

— Какая мы тебе братва, пес шелудивый, твоя братва на кукарешнике яйца высиживает, — услышал Равиль в ответ.

Когда вышли на свет, его подтолкнули в спину и приказали, не оборачиваясь идти вперед. Через пару минут зашли в новый цех, где собирали светильники. Спокойно, чтобы никто и ничего не заподозрил, его провели в кильдым, где уже ждали Дрон с братвой.

У Равиля затряслись поджилки, в горле от страха все пересохло, он попытался поздороваться, но получился вымученный хрип. Дверь плотно закрыли и на атасе (стоять на страже) с другой стороны остались Карзубый и Каленый. Дрон поднялся с лавки и подошел к Равилю.

Первые мысли, словно током прошили мозг Равелинского: «Что там написано в записке?»

— Покажи, что лежит у тебя в правом кармане.

Равиль нехотя достал пакетик и протянул Дрону.

— Что это?

— Не знаю, я думал дурь (наркотическая табачная смесь)там спрятана, надо посмотреть.

Вор ощерился:

— Ты — хитроумный пескарь, я уже сто лет, как этой гребенкой не чешусь, ты кому тут дуру гонишь. Последний раз пытаю, что в свертке?

— Да гадом буду, Дрон… — но не успел он договорить, как кулак Симуты описав в воздухе дугу, с силой припечатался к солнечному сплетения Равиля. Перегнувшись от боли, с трудом вдохнул воздух, и показал рукой, что согласен говорить.

— Это чья-то малява, я не знаю, что там написано.

— А ты сейчас ее нам прочтешь, — потребовал Дрон, — читай, да с выражением!

— «Наша встреча откладывается. Буду отсутствовать, примерно полмесяца, пока сверни все дела, следи за Д…..!!! Будь осторожен!»

— Что ж ты, пренебрегаешь советами кума, — усмехнулся Дрон.

— Кума? Да вы чё пацаны, — изумился Равиль.

— Ты — сука, закрой хайло (рот), ответ держи мразь, кто тебе передал ксиву от кума, это за мной тебе приказано следить? — напирал Дрон.

— Ничего не знаю, мужики — это не мне записка, — не сознавался Равелинский.

— Леха, давай ему удавку накинем, да и дело с концом, — предложил Симута.

Равиль отчаянно замотал головой, давая понять присутствовавшим, что он не желает принимать смерть.

— Ну, что мужичок «Некрасовский», хочешь жить? — спросил его вор.

— Не надо парни, ну, не я это, — залепетал Равиль, трясясь от страха.

— А кто? Говори по бырому или я сейчас глиномеса (активный гомосексуалист) позову, — пригрозил Дрон.

— Не надо пацаны, не опускайте, я не винова-а-ат! — протянул слезливо Равиль.

— Ну вот, ты и расскажешь нам, кто виноват и этим самым прикроешь свою дырку, — издеваясь, успокаивал его Дрон.

— Правда, братцы, не опустите? Ну, отпустите меня, я ни кому ничего плохого не сделал, меня кум припер к стенке. Он козел заставил меня работать на себя, а откажись я, мне труба, — с надеждой в голосе залепетал тихушник, думая, что блатные войдут в его положение.

Дрон попросил, чтобы все вышли. Информация могла быть более серьезной и он не хотел, чтобы она была достоянием всех присутствующих.

— Чья идея, опустить Сибирских? — спросил Дрон.

— Опера. Когда ты сказал Пархатому, что их нужно поприжать, вот кум и решил все списать на разборки.

— А ему-то зачем это надо, ведь разборки могли и ножами закончиться, мне Воробей все рассказал, они шли на серьезное дело, с пиковинами в руках.

— Да куму-то что: одними больше, другими меньше.