Путь Чёрной молнии - Теущаков Александр Александрович

— Именно! Менты должны опешить. Мы не будем бунтовать так, как обычно бывает при стихийных волнениях. Сначала начнем мирно выдвигать свои требования, а дальше по сценарию.

— А если нас потащат в изолятор? — спросил Сашка Воробьев.

— Чтобы набить до отказа трюм непокорными и взбунтовавшимися зэками, нужно их вырвать из толпы. Созданные головные группы помешают ментам произвести задержания. Собравшись на плацу мы выступим против ментов и если нам откажут, бунт вступит в следующую фазу. Вот здесь и понадобятся боевые сто грамм для храбрости или растормаживающие мозг таблетки, которые помогут поддержать горячие головы зэков. Я не имею в виду спаивание мужиков, но, поверьте пацаны, когда зоновские мусора с солдатами начнут нас месить, многие из нас спасуют. Во время отечественной войны солдатам давали пайковые сто грамм, для поднятия духа.

По сути, терпение мужицкое на пределе и каждый ущемленный, от простого каторжанина до жигана готов восстать против ментов. Для них нужны лидеры, поведущие их на баррикады и готовые до конца отстаивать мужицкие интересы. Мы должны быть готовы к этому.

Баррикады! Вот что преградит солдатам и другим частям путь в зону. В противном случае толпу зэков могут разогнать при помощи пожарных частей, направив мощные водометы.

Вся надежда на вас — пацаны!

Дрон обвел всех взглядом:

— На тебя Вася Симута. Сашку Воробья, Ваську Макара, Леху Протопопа, на тех, кто сейчас в трюме и в БУРе. С вами я могу надеяться на положительный исход дела.

Не на таких, как: Пархатый, Ворон и многих неотесанных болванов, готовых поднять неуправляемый бунт. Они заранее обречены на провал. Нет базы, на которой бы строилось всеобщее неповиновение. «Бей козлов, громи столовую и санчасть» — вот их призывы.

Мне же хочется иных событий, чтобы потом не стремно было взглянуть местным и периферийным ворам и мужикам в глаза, чтобы каждый из нас понимал, что он имеет права на человеческие условия содержания, на право голоса в защиту униженных и оскорбленных. Чтобы просыпались умы и не покорялись ненавистной системе, чтобы матери, проехавшие половину Союза на свидания к сыну, не были возвращены назад, только за то, что деспотичное, хозяйское сборище лишило его свидания. Много справедливых вопросов мы имеем к лагерному начальству. Вот только выслушают ли они нас? Примут к сведению все, что накипело у зэков?

— Леха, ты за нас не переживай, мы тебя до конца поддержим, — заверил Симута.

— Еще не поздно, — продолжил Дрон, — все, кто чувствует, что не в состоянии повести за собой мужиков, могут сейчас уйти с этой сходки. Но пусть он запомнит: руку ему никто не протянет. Мы будем его презирать. Уже завтра начнется ментовское щемилово, все должны быть готовы к выступлению. Главное — не давать мусорам гасить нас по одному в трюм. Необходимо поддерживать друг друга, и при попытке кого-либо из пацанов или мужиков посадить в изолятор, жестко отбивать. Даже сегодня, ложась спать, каждый должен усвоить для себя: то, что было вчера, уже прошлое. Завтра или никогда!

Дрон строго наказал своим подручным, соблюдая полную секретность, снабдить отрядные «общаки» водкой и таблетками. Под угрозой жесткого разбора никто не имел право запускать руки в общак.

Вся братва, чувствуя ответственность, была согласна с таким решением. Также было принято: незамедлительно собрать надежных людей в отрядах и разъяснить им, что с завтрашнего дня зона находится под особым контролем «блаткомитета», все должны зорко следить, чтобы ни одна «мышь», не дошла до режимной и оперативной части.

Работать на производстве продолжать, но уже с учетом вновь избранных бригадиров.