Путь Чёрной молнии - Теущаков Александр Александрович

Он обращался к стоявшим на крыльце КПП офицерам и прапорщикам, но они уже ничего не могли сделать: плац заполнялся заключенными, вооруженными палками и арматурами. Услышав о волнениях в жилой зоне, мужики бросили работу и потянулись из ворот промзоны к общему скоплению людей.

Двое заключенных, взгромоздившись на забор, подпиливали главные стойки вышки, расположенной на углу территории штрафного изолятора. Под собственной тяжестью и метавшегося по ней СВП-эшника, вышка угрожающе раскачивалась: еще несколько движений пилы и… вышка со скрипом рухнула на землю. Обезумевший от страха повязочник успел что-то выкрикнуть, и грохнулся всем телом об асфальт. Двое заключенный подхватили потерявшего сознание активиста и поволокли в первый отряд. Кто-то уже завесил вход белой простыней и прикрепил крест — накрест две красные полоски, подсказывая, что здесь дополнительно располагается санчасть.

Дрон не давал распоряжения захватывать вольнонаемных сотрудников, единственное, о чем он сразу распорядился, отнесясь гуманно к работникам колонии: разрешил покинуть территорию зоны учителям школы и продавцам магазина.

К Дронову и Макару подошли возбужденные зэки и попросили подойти к вахте. На площадке стоял капитан — начальник четвертого отряда, а за его спиной, расположившись за закрытой решеткой, стояли солдаты с автоматами.

— Дронов, ты не всех наших сотрудников отпустил, прикажи своим, пусть учительницу освободят.

— Ты чё говоришь-то! Всех отпустили до одного.

— Не всех, Натальи Петровны — преподавателя русского языка нет среди отпущенных.

Дрон махнул рукой Воробью:

— Санек, бери пацанов и рвите в школу. Похоже, какая — то училка испугалась и где-то в школе прячется.

— Щас командир, отыщем ее, — успокаивал Макар капитана.

— Дронов, не нужно ее обижать, — просил начальник отряда.

— Никто ее пальцем не тронет, — заверил вор.

Сашка, подойдя к двери школы, дернул за ручку, но она оказалась заперта изнутри. Зеля стал пинать ногами в дверь, а Глазун пошел смотреть в окна. Никто не отзывался. Минут через пять внутри послышался голос:

— Чё надо?

— Ты кто такой, и что там делаешь? — спросил Воробьев.

— А вам какая разница, — послышалось в ответ, — мы вас не трогаем, так что валите отсюда.

Вдруг изнутри раздались еще выкрики и последующий смех:

— Сейчас мы тут одну сучку отстираем и выйдем.

Зеля, посещавший одно время школу, сразу же понял в чем дело.

— Санек, они твари решили Петровну изнасиловать.

Воробьев с силой бил кулаками в дверь и кричал:

— Вы, крысы поганые, отпустите училку, а не то…

По двери изнутри кто-то сильно ударил, заглушив Сашкины слова.

Глазун, махнув пацанам рукой, подбежал к оконной раме. Его подхватили под руки. Двумя ногами он вынес окно, стекла со звоном рассыпали по полу. Воробей заметил, как внутри заметались люди, и двое подбежав к окну, угрожающе замахнулись палками.

— Не лезьте сюда, бошки поразбиваем.

— Вы, уроды, отпустите женщину, — предупредил Сашка.

— Ага, щас! Это наш трофей. Тебе чё, суку ментовскую жалко стало?

— Гнида поганая, какая она тебе ментовка, — закричал Зеля, — она же учительница.

— Да пошли вы…,- в ответ посыпались матерки и угрозы.

— Пацаны, ломай двери, а мы попробуем в окно, — крикнул Воробей и, сбивая прутком арматуры остатки стекл, ринулся в проем.

Ворвавшись через двери и окно, Воробьевские пацаны обезоружили троих зэков. Одному Сашка вдарил так, что его ноги оторвались от пола.

— Где училка? — Глазун замахнулся на другого арматурой.

— Там, в каптерке у дневального, — испугавшись, пролепетал заключенный.