Путь Чёрной молнии - Теущаков Александр Александрович

Глава 46 В тюрьме. Следствие

Инна возвращалась в Новосибирск без сына, она оставила его до конца лета у родителей. Две недели ей посчастливилось гостить под Ригой, недалеко от Бабитского озера, в местечке Kaupi, где родной дед Инны имел свою усадьбу. Пока самолет находился в воздухе, она наблюдала за проплывающими внизу ватными облаками, полями, лесами, и задумывалась о жизни.

Завтра заканчивается ее административный отпуск и снова работа. Отдыхать хорошо, если ее прибывание в родительском доме можно назвать праздником. Гинтаре — мама Инны, очень любила цветы, а больше всего ее привлекали лилии разных сортов. Цветочные клумбы вокруг дома благоухали от ароматов, занятие — разводить цветы с раннего детства мать передала своей дочери. Инна любила ухаживать за цветами, порой до самого вечера ей приходилось пропалывать клумбы, даже спину ломило от напряжения.

В часы уединения ей приходилось часто вспоминать о просьбе своего нового знакомого. Ему удалось заинтересовать Инну: до сих пор не могла понять, почему ей нужно было на две недели уезжать из города. «Может это как-то связано с уголовным делом моего сына? — гадала она, — или в какой-то мере с обстановкой в колонии». Тон Алексея, с каким он обратился к ней, давал ей почву к размышлению — это даже не походило на просьбу, а скорее на нажим. Она не любила, когда в ее жизни присутствовали неразрешенные вопросы, и потому считала, что при выходе на работу, сразу же поставит точку.

Алексей признался ей той ночью, что она нравится ему. Что же в этом плохого, если провести тайный опрос: «Нравится ли кому-нибудь из заключенных Инесса Петровна, то ответ будет однозначным — да!»

Мужчин, особенно за решеткой, понять не сложно, и делятся они не на много категорий: одним женщина нужна для ежеминутной утехи, другим для того, чтобы их пожалели, и только единицы могли сказать, что хотят женщину по любви. Относился ли Алексей к третьей категории, Инна точно не знала, но их разговоры, его признание, что она пришлась ему по душе, и его безвозмездная помощь, заставляли ее ум работать в другом направлении. Конечно их дружеская «интрижка» не может долго продолжаться: все его похождения в санчасть уже известны в оперативном отделе, и как только Ефремов объявится на работе, ее ждет серьезный разговор. «Да плевать мне на Ефремова и на его службу, хоть сегодня напишу заявление на увольнение. Разве это работа, когда за тобой дневальный чуть ли не в туалете подсматривает, а потом докладывает. Омерзительно все это! Ефремов привык так жить и работать. Уж мне ли не знать его, слава Богу пожила с ним и знаю его темные стороны. Мне внутренняя свобода нужна и хорошие люди, чтобы окружали. Разве можно так жить? Сколько было случаев: приходит больной и просит: «Инесса Петровна, помогите, пожалуйста, хочу отлежаться в отряде — недомогаю». Я ему выписываю освобождение от работы, а через два дня Ефремов мне заявляет: «Ты совсем уже не соображаешь, что делаешь. От работы освободила, он специально к тебе за этим приходил, а сам в отряде игру в карты организовал, и все эти дни спокойно отдыхал».

Вот как можно им верить? Людям добро делаешь, а они тебя же потом подставляют. А может правда, перейти на другую работу или вернуться к родителям в Латвию? Так что же все-таки Алексей там задумал?»