Путь Чёрной молнии - Теущаков Александр Александрович

— Сереж, а как ты со всем этим уживаешься? Я же знаю, что тебе приходится делать недозволенные вещи, ты ведь прогибаешься под своего начальника. Шилов не станет держать старшего инспектора оперчасти с независимыми взглядами, противоречащими системе ИТУ.

— Да, говорила мне наша мама, мы с тобой Толя, некие противоположности. Ради нашего с тобой дела я обязан лавировать среди неприятных мне людей, если я буду столь же категоричен, как и ты, то не продержусь и недели, мне ведь институт закончить нужно и содержать нашу организацию.

— Вот заканчивай и уходи из этого жуткого рассадника.

— Конечно уйду. У меня есть мечта — стать адвокатом. Независимым по убеждениям и взглядам. Неважно, что скажет или прикажет начальство, я должен буду объективно защищать людей.

— И сколько ты там продержишься? Неделю?

— Буду лавировать, — усмехнулся Сергей.

— А твои принципы?

— Ты говоришь о теории развития тоталитарного государства, против которого я должен противостоять.

— Т- с-с-с! — Анатолий приложил палец к губам, — Сереж, только не здесь.

— Ладно братишка, о политике поговорим позже. Ты мне скажи, тот подонок, что ударил тебя лавочкой, как его зовут? Если он остался жив, я найду его в СИЗО или в колонии, и обещаю тебе, что следственный изолятор сузится для него до величины спичечного коробка.

— Не нужно этого делать.

— Ты в своем уме?! Он чуть не убил тебя.

— Не усердствуй Сереж, он получит свое сполна, если попадет под суд. Я не хочу, чтобы его унижали.

— Надо же, какие мы справедливые…

— Ты забыл, таковы правила нашей организации: только справедливый подход в решении всех задач.

— Да, я помню об этом. Хорошо, пусть будет по-твоему, но назови этого урода, я хотя бы отслежу в изоляторе его жизнь.

— Повторяю, он найдет свое. Сереж, у меня к тебе просьба: позаботься об Александре Воробьеве, я не хочу, чтобы этот парень ощущал на себе жесткие меры воздействия.

— Толя, зачинщики бунта пока сидят в камерах под особым контролем органов КГБ. Я не могу конкретно влиять на следователей, меня просто так не допускают в спецкоридор. Когда их переведут в общие камеры, я постараюсь ему помочь, хотя бы в плане смягчения режима содержания.

— У меня дома в зеленой папке найдешь заметки по убийству Равелинского, там имеются документы с опросами разных заключенных.

Помнишь знак «Черной молнии» — Сергей кивнул, — нам необходимо выяснить, кто подложил его в карман убитого.

— Убитого?

— Сереж, у тебя есть знакомые в Судмедэкспертизе?

— Нет, но долго ли завести. А что ты конкретно хотел?

— Заключение о смерти Равелинского даст нам ниточку, если он был убит, то мы найдем того человека, кто подбросил ему знак. Ты не догадываешься, о чем я?

Сергей прищурился и замотал головой.

— Проясни, я что-то не совсем тебя понял.

— Мне кажется — это цепочка. Я не верю в совпадение. Знак Черной молнии — это ответ на наш вопрос.

— Хорошо, я займусь этим. Ты скорее поправляйся, мы скучаем по тебе.

— Спасибо Сереж, твоими молитвами, — Анатолий на секунду прервался, — что у тебя с той девушкой?

— Какой девушкой? — Сергей нахмурил брови.

— Ну, с той, что в СИЗО познакомился.

— Ах! С Анжелой! Ну, как тебе сказать…

— До сих пор встречаешься?

Сергей кивнул.

Анжела была не только знакомой, двадцатилетней девушкой для Сергея, а осужденной на полтора года за непредумышленное убийство своего мужа. Он часто издевался над молоденькой женой, и дело доходило до избиения, а в последний раз Анжела, защищаясь, выставила перед собой нож, на который пьяный муж и налетел.