Путь Чёрной молнии - Теущаков Александр Александрович

— Леха, говоришь. Ты Санек попомни мое слово, больше ты никогда в жизни не встретишь такого человека, а тем более вора в законе. Сдается мне, что они вымрут скоро, как мамонты, и менты помогут им в этом. Леха, он к нам, словно дар с неба спустился, я сам не встречал таких людей, сколько бы я не пытался подметить за ним хоть один косяк, да так и не вспомнил. Даже Пархатого с Вороном он пожалел, а то ведь летали бы сейчас по жизни петухами. А когда он уговорил братву лейтенанта отдать, я его еще больше зауважал. Вот он был правильный человек, для него общее — это было наипервейшим, а потом все остальное.

— Да, Серега, я о Лешке того же мнения, — согласился Сашка.

Сибирский, кашлянул, как бы извинившись, что прервал их беседу.

— Санек, просьба к тебе необычная, если со мной что случится… Сашка многозначительно взглянул на Леху.

— Ну, я в том плане, если мне лоб зеленкой намажут. Получишь строгач, и если попадешь в одну зону с моим отцом, расскажи ему сам обо всем. Я знаю, ты пацан что надо, не приврешь, и не преувеличишь. Он в зоне человек авторитетный, для него ты будешь, как родной. Алексей замолчал и, крепко стиснув зубы, старался взять себя в руки, чтобы не расчувствоваться.

— Леш, Серега, вы что?!! Завязывайте с этим делом. Вы что заупокойную затянули, никто вас не будет шмалять, мы вас отмажем, суд еще не закончился.

— Саш, пойми — это Московский заказ, никто нас с Серегой так просто не оправдает, уже все решено, суд — это формальность, по-ка-зу-ха! Хочешь, спрогнозирую: кому, сколько влепят, а кому вышку дадут?

— Не надо Леха, давай оставим сладкое на потом, — пытался отшутиться Сашка.

— Да ты не дрейфь, Санек, я же тебе не конец жизни предсказываю, а по существу нашего дела. Начнут давать по — мизеру — это тем, кто перед следоками сломался, и заработал себе малые срока, потом покрупнее пойдут до восьми лет, кто просто участвовал. Вот тебе могут пятнашку вкатить, а если твой адвокат окажется проворнее прокурора, десятку впарят — минимум, с учетом твоих неотсиженных. Корешам твоим и прочие — по двенадцать. Пархатому могут пятнашку дать, ну, а нам с Серегой по босяцки отвалят, что хватит до исполнительной тюрьмы донести.

Сашка был удручен таким подробным раскладом.

— Ладно, Леха, не забегай вперед, ты надави на чувства судьям, помнишь тебя бугаина — офицер бил, чуть до смерти не запинал, если б не Васька Симута…

— Да, Васек, царство ему небесное, если бы не он…

Лешка замолчал, вспомнив Ваську, которому он, похоже, обязан жизнью.

— Мне бы сейчас автомат, я бы напоследок помесил их, — со злостью проговорил Сибирский.

— И мне тоже, я бы себя на тот свет отправил. Погано пацаны у меня на душе, — высказался Ирощенко.

— А мне бы сейчас в тайгу, отдышался бы немного, а потом… Сашка махнул рукой.

— Да ладно, пацаны, держите хвосты пистолетом. Если бы — да кабы: размечтались мы. Если бы у бабушки был х… то она бы была дедушкой, — разрядил Сибирский обстановку, перед тем, как их снова повели в зал судебного заседания.

Глава 50 Над Сашкой сгущаются тучи

К концу третьей недели судья скомкала процесс. Она практически не заслушивала обвиняемых, а затыкала им рты и лишала слова. Адвокаты, отчаявшись, делали свои формальности.

Прокурор запросил применение трех высших мер: Сибирскому, Ирощенко и Рыжкову. Сашке и четверым подследственным — по пятнадцать и так далее, кому больше десяти, кому меньше.