Путь Чёрной молнии - Теущаков Александр Александрович

Выйдя из болота, они первым делом насобирали сушняк и развели костер. Дед, сняв с себя и Саши одежду, развесил сушить ее на натянутую между веток веревку. Корт, получив полную свободу и зная эти места, убежал в тайгу.

— Ну, вот Сашок, можно поздравить тебя с почином. Если б ты знал, как я мечтал об этом дне, что мы с тобой обойдем вверенные мне владения.

— Ты об этом думал?

— Да внучек, порой мне становится тоскливо. Когда была жива твоя бабушка… Михаил на миг замолчал, — ты помнишь ее?

— Да, помню, мы с мамой тогда приезжали к вам.

— Мы всегда ждали вас. Баба Даша любила тебя, ведь ты единственный у нее внук и у меня тоже. Я вспоминал, как ты маленький приезжал к нам в гости. Помнишь, тебе было шесть лет, и ты забрался на крышу во дворе, а потом сорвался вниз.

Сашка прекрасно помнил тот случай, и что крыша двора была покрыта толстыми круглыми жердями, а на них было навалено сено. Он забрался на крышу двора и стал прыгать на сене, как вдруг бревешки раскатились и он свалился на землю.

Ох! И напугал он всех родственников своим падением, как он только не напоролся на черенок от вил, воткнутых в сено и, слава Богу, ничего не сломал себе.

— Да дед было такое и еще один случай помнишь: я ушел далеко в лес и сделал себе шалаш.

— Ну как можно это забыть, мы с ног сбились, разыскивая тебя по тайге, чего уж только не подумали, а он спит себе в шалаше, хорошо хоть бывшая наша собака Тайга тебя отыскала.

Вот так и сидели возле костра, пили чай, и вспоминали о прожитых годах и о случаях, особенно памятных. Одежда высохла, а кирзовые сапоги, нанизанные на колышки, еще были сырые. Дед не любил ходить в резиновых сапогах, потому — что в них сильно потели ноги, несмотря на то, что надевал портянки. Вот доберутся до дальней избушки, там и высушат все основательно.

Сашка свистнул пару раз, подзывая Корта, но он еще долго не возвращался. Они уже отошли от бивака вглубь тайги, только тогда лайка настигла их.

Дед снова пристегнул Корта. Сашка удивленно посмотрел на него.

— Смотри внучек, — и Михаил показал на кучку помета, какого-то животного или зверя, — видишь присутствие волоса, веточек от деревьев — это медведь, недалеко проходит его тропа. Он метит свои владения, оставляя следы когтей и зубов на деревьях. Нам лучше пройти по верху распадка и выйти на более просматриваемую местность. Закончится этот участок, можно быть уверенными, что избежим встречи с «бурым».

— Дед, а он может наброситься на нас?

— Нет внучек, если его не трогать и не тревожить, он сам нас обойдет, но в тайге нужно уважать коренных обитателей. У медведей тоже бывают разные характеры: одни уже пуганные людьми, а другие отродясь их не видели и лучше, поверь, не сталкиваться с таким, как говорится — от греха подальше. Когда идешь один по тайге, без собаки, то чаще следует смотреть по сторонам и оглядываться, а то не ровен час, станешь добычей зверя, за время моей работы лесником, медведь два раза нападал на людей. Опасно, когда зимой его поднимают с берлоги, ему кормиться нечем, вот он и ищет пищу, такого медведя называют шатуном, в поисках еды он может напасть и на человека. Особенно опасен раненый или недобитый зверь, лучше все-таки пообщаться с охотниками и разыскать его, а то не дай Бог, может и в селение наведаться.

Сашка снял с плеча берданку и, держа ее в руках, продолжал путь. Он зорко осматривался по сторонам и оглядывался. Михаил улыбнулся и подумал: «Ничего, пусть внук привыкает, в тайге беспечность дорого человеку обходится».

По подсчетам деда, оставалось преодолеть примерно еще половину пути до сторожки, как вдруг из леса послышался отдаленный лай Корта.

— Ну-ка, внук, постоим, больно лай у Корта тревожный, никак чужого почуял.

— В смысле, человека?

— Ну конечно, на зверя он так не лает.

— Дед, может кто из охотников?