Тигриный лог - AlmaZa

- Всё будет зависеть от их умелости, ведь быть побежденным врагом вовсе не обязательно. Если нас будет много, однажды, когда-нибудь, вероятно, мы победим.

- Мне кажется, преступность всегда будет появляться, - замешкавшись после произнесенного, я в нем усомнилась. – Если вы против неё боретесь, конечно.

- Зло существует всегда, ты права. Поэтому всегда существуем мы, - Хенсок указал на самый старый снимок, смахивающий на дагерротип. Двух мужчин на нём я впервые видела. – Это мои учителя. Они пережили японскую колонизацию*, а потом и обе войны**, как и всё поколение моих родителей. Даже если бы они не были воинами, они бы оказались среди убийств и насилия, среди которых тогда оказалась вся страна. Только оказались бы неумелыми и неподготовленными. Их выпуск был большим, очень большим. Ещё в начале прошлого века тут училось больше сотни монахов. Но ценой своих жизней они спасли тысячи людей. И в результате их осталось всего двое… двое на весь монастырь, который пришлось восстанавливать и искать в него учеников, - фотография сразу же показалась мне драматичнее. Скольких они потеряли! – А что бы было, если бы не существовало таких мужчин? Что бы было, если каждый думал о собственной сохранности и грелся дома у калорифера, попивая чай? – Хенсок хмыкнул. – Я знаю, ты думаешь о том, что подобное нашему существование безрадостно и ведёт к чему-то трагичному. Но при правильном мужском воспитании счастье приносит осознание, что ты сделал всё возможное для других. Благополучие людей - это и есть награда для себя. Разве учитель Ли не читал вам ещё подобной лекции?

- Читал, - вспомнила я. Да-да, опять всё то же самое, что жертвовать собой – приятно, что главное – помогать другим, забывая о себе. В самом деле, если забыть о себе, то будет спокойнее со многих сторон. – Учитель Хенсок, а вы… вы можете сказать, что счастливы здесь? Вы говорили о моей бабушке…

- Если бы я женился на ней, то постоянно понимал бы, что она в тревоге и незнании, что она волнуется и переживает. Я не дал бы ЕЙ счастья. А с твоим дедом она его обрела. И когда я думаю о том, что жизнь её прошла легче, спокойнее и веселее, то да, я ощущаю счастье. Счастье от того, что она счастлива, - Да, я не могла поспорить, моя бабуля всегда была задорной, радостной, вряд ли тоскующей о былом и горюющей о молодости и неиспользованных шансах, и с дедушкой прожила душа в душу. Он скончался года три назад, и она сильно по нему скучала до сих пор.

- Значит, - улыбнулась я. – Это всё-таки вы дали ей счастье. Уйдя на Каясан, вы дали ей другую судьбу.

- Возможно, - скромно пожал он плечами и направился на выход, увлекая и меня из этого хранилища памяти. – Впрочем, я немного фаталист и, думаю, что другую судьбу дать нельзя. Она даётся такая, какая есть, при рождении. Моя решила, что я нужен здесь, - я вышла из башни, не собираясь подниматься наверх вновь. Бельё я принесла, а расстраиваться от вида покалеченного Хана лишний раз не хочется.

- Я бы многое отдала, чтобы знать, где нужна я, - остановилась я на пороге. Хенсок тепло улыбнулся.

- Мне кажется, важнее кому, а не где, - похлопав меня по плечу, он пошел на второй этаж.

Почитав учебники, я легла раньше обычного, но уснуть так и не получалось. Шепот пожухлых трав и листьев, тревожимых октябрьским ветром, фоном украшал мои думы о жизни. Создавалась какая-то депрессивная обстановка одинокого человека средних лет, такой отброшенной на бордюр событий я себя чувствовала, ненайденной, не нашедшей саму себя. Но мне только восемнадцать! Я успею определиться, многое испытать… но всё это будет мелким и дешевым, если не станет связанным с Тигриным логом.

Какая-то тень шевельнулась у моей двери, и она открылась. Я дернулась, садясь.