Тигриный лог - AlmaZa

- Сразу обо всем думать невозможно. Надо поэтапно. О чем ты думал именно сейчас? – попыталась я помочь ему. Молодой человек задумчиво опустил глаза к полу, стал водить ими по нему. Медленно поднял руку и медленно же заправил челку на висок, чтобы не мешала взору. – Ты стесняешься меня всё ещё? – Ноги затекали на корточках, но я не хотела менять позу, чтобы не спугнуть Лео. Проведенная параллель с птицами вклинилась в воображение, и такими мне и виделись некоторые местные жители. Кто-то, как Джеро, павлином (а они, кстати, не летают, так что пусть и не выпендриваются), кто-то галчонком (это я придумала ещё до Хенсока), кто-то попугайчиком, а кто-то черным лебедем. Я бы сказала, что таких тут два. Один хотел бы умереть вместе со своей погибшей самкой, но не вышло, а другой влюблен в Каясан, и желает хранить ей свою лебединую верность. Лео двусмысленно кивнул. Я хотела прокомментировать это, но он заговорил:

- Я знаю, что не должен испытывать перед тобой стыда. От него нужно избавиться, - убежденно произнеся это, Лео выпрямил спину, посмотрев перед собой, чуть вправо, на Будду. – Но как сделать так, чтобы избавиться от своего стыда, не тронув твою стыдливость? – он повернул лицо ко мне. – Девушки должны быть застенчивыми. Не истребляй в себе этого, - Это было упреком за то, что я разделась, когда болела. И, наверное, ещё за что-нибудь.

- Если бы меня слишком сильно всё смущало, я бы тут не продержалась столько времени.

- Я понимаю, - Ещё бы! Кто, как не ты? Ты так же, как я, прожил среди противоположного пола, пытаясь подстроиться под него и не замечать различий, чтобы не испытывать крайних неудобств. Но ты был ребенком, а потому остался всё тем же невинным мальчиком, которому голые и развратные женщины стали не нормой, а дефектом. – Хо, - Я внимательно на него воззрилась. – У монахов не может быть ничего своего.

- Я знаю. К чему ты это? – Не хотелось бы, чтобы мысль осталась не раскрытой. Зачем-то же он начал это?

- Совсем ничего. И девушек, - Он впился в мои глаза своими с таким неистовством, что я разозлилась на себя, что не могу понять его без слов. Он ведь что-то шепчет своими красноречивыми глазищами. – Но если я целовал тебя, то ты моя? – вопросительно и робко пригнулся он. Будто сам опешил от своего вопроса. Я чуть не отвесила челюсть.

- Я… ну… - Боже, он, действительно, воспринимает поцелуй, как обряд венчания? Странно, но в отличие от предложения Джина пожениться, это меня совсем не пугает. – Выходит, что так. Мы же уходим пятнадцатого, так что...

- Но тут ещё жить двадцать пять дней! – сокрушился Лео, взволновано поведя плечами. – Я не имею право всё это время считать что-то своим. Нельзя, - замотал он головой усерднее, чем когда-либо. – Нельзя.

- Так не считай! – предложила я. В чем, собственно, проблема? – Почему обязательно так думать? Мы можем всё оставить, как раньше. Никаких обязательств, - Я с ума сошла? Предлагаю святому человеку отношения без обязательств. Куда я скатываюсь? Парень, давай целоваться и обжиматься по углам, только никаких претензий друг к другу! Ты принадлежишь себе, я себе.

- А ты… ты… - сглотнув, Лео облизнул губы. Мне дико захотелось поцеловать их снова. Когда-нибудь настанет такой момент, что он сделает это сам? Без просьб и подсказок. – Ты будешь тогда ещё с кем-то целоваться? – У меня аж в ребрах защемило. Это было одновременно так сурово и мило, что сперло дыхание. Поэтому он считает, что надо окрестить меня своей? Чтобы я по другим не бегала? Это слежка за моим нравственным обликом или мужское собственничество?

- Нет, откуда такие мысли? – От верблюда, Хо! Не он ли видел, как я тянулась к Джину, и огрел меня палкой, чтобы не блудодействовала? А сколько всего ещё он видел?