Тигриный лог - AlmaZa

После спаррингов, когда я, отдыхиваясь, поглядывала на Чимина (получая ответные взгляды, полные той самой оборвавшейся недоговоренности) и вытирала вспотевшее лицо полотенцем, предвкушая, как вот-вот получу возможность поговорить с ним, я была послана подошедшим мастером Ханом в прачечную, чтобы перестирать там некоторые вещи. Пытаясь глазами зацепить следом за собой Мина, я была понята, и он, о чем-то перебросившись словами с Чонгуком и Пигуном, потихоньку ретировался, ступая за мной. Я поднималась по лестнице и боковым зрением видела, что он, выдерживая дистанцию, не теряет мысли и направления. Распахнув дверь прачечной, я вошла в затемненное помещение, где хранилась на полках одежда. Никаких личных шкафчиков, как в школах, всё одинаковое и общее. И уже давно обнаруженный мною ящичек с запасными нашивками. Там же лежали старомодные пуговицы для верхних курток, которые носятся в монастыре зимой. Рядом большая коробка с новыми оби, если прежние окончательно заносятся, сотрутся и порвутся. Обувные тумбы, выдвижные ящики с портянками и нижним бельём. И ничего из того, что я видела в комнате под спальнями мастеров – кожаные пояса с тяжелыми бляхами, современные куртки. Никаких намеков на перемены в будущем на территории, доступной ребятам.

Перед комнатой, где это всё лежало, была прихожая, в которой стояли баки для стирки и низкая плоская плита с отверстием для дров под металлической поверхностью, служащей для нагрева воды. В ней я и задержалась.

- Это была ты! – вошел Чимин. Я повернулась к нему.

- Это был ты! – повторила я, и мы некоторое время смотрели друг другу в глаза без каких-либо фраз. Что за чувства мы испытывали? Претензии? Огорчение? Упрек? О разочаровании речи не шло. С моей стороны. Но вдруг он думал, что поцеловал кого-то получше? Желая узнать, кто это сделал, я не задумывалась, а хотел ли узнать неизвестный лицо той, которую встретил ночью.

- Почему ты не сказала? Когда я узнал, что ты – не мальчишка.

- Я тогда растерялась! – запуталась я, вспоминая, а, в самом деле, почему? Мин всегда вызывал доверие. – Это во-первых. А во-вторых, Хенсок начал за меня придумывать причины моего нахождения здесь…

- Так он знает, почему ты тут в действительности? – удивился парень. Он единственный, наверное, который до конца не осознаёт интриганства настоятеля, и обмана учителей, которым тоже есть, что о себе рассказать, как и обо всём укладе обители в целом.

- Знает. Он и впустил меня сюда, только чтобы узнать, кто же нарушил устав…

- Но я же давно ему признался в том, что совершил! – непонимающе опустил взор Чимин, бродя им бесцельно вокруг. В помещении пахло лавандой и мандариновыми корками, спасающими ткань одежд от моли, а ещё влажным деревом, почти как в бане. Вопросы, которыми мы задавались с Мином, были одни и те же. – Если он знает, то почему позволил тебе продолжать тут оставаться?

- Если бы я знала! Мне кажется, он просто не способен никого выгнать…

- А Джин? – я запнулась. Как могла я забыть об этом? Я готова была начать рассуждать, что тот монах, а я лишь гостья, и меня не за что наказывать, а законы гостеприимства предполагают иное. – За что его прогнали? Я выходил из Тигриного лога! Что ещё страшнее он мог совершить тут? Нагрубить мастерам? Да никогда, это же Джин! – я не решилась даже пытаться говорить правду сейчас. Сообщить о поцелуе – это завести в тупик Мина, ведь он проделал то же самое, и получил прощение. Да и я знала, что поцелуй не был истиной причиной. Истиная причина – знания, полученные раньше времени, не может быть открыта мною Чимину. Я не могу вмешиваться в течение обучения адептов. К тому же, Хенсок и здесь всё выставил двояко…

- Джину нужно было уйти, - в результате выдала я. – Его не выгоняли.