Ввышло так, что находилась она на момент перезагрузки на практике в роддоме. И попала в Улей вместе с кучей родильниц, рожениц и новорожденных. Плюс персонал. Что там происходило в первые сутки, она обрисовала в паре предложений, но мне и того хватило, фантазией не обделен. Кошмар там происходил, мамки, да часть персонала обернулись, а дети нет – мелкие слишком.

Как Сандра выбралась из этого ада рассказывать девчонка отказалась напрочь. Только заметила, что повезло ей больше, чем другим. Хотя не знаю, странное везение, я бы сказал страшное.

Еще рассказывала, что как-то встретила в одном из баров, как и многие тут совмещенном с борделем, совершенно незнакомую девушку, которая Сандру признала за однокурсницу. Вот только учились они, вроде, совсем не в столичном университете, а в провинциальном медучилище, и жили в общаге. В которую после перезагрузки примчались на переделанном «под Улей» какие-то вояки, обвешанные стволами, в коридоре всех выстроили и начали тесты какие-то проводить. До однокурсницы этой не дошли почему-то, а вот Сандру забрали. Куда — неизвестно. Но знахарка на то время успела и с порядками местными ознакомиться, и дар научилась использовать в полной мере. Вот и не удивилась рассказу, хоть ее никто никуда и не забирал, а в общаге не то что не жила, даже не бывала ни разу. Мультиверсум, что тут поделать.

И может быть кто-то и не понимал знахарку – люди вообще не склонны понимать друг друга, но я почему-то видел девчонку насквозь. Боялась она, всего - что со стабом что-нибудь случится и придется уезжать, монстров боялась, людей. Даже меня она побаивалась, хоть и разоткровенничалась в итоге. А лицо ее все бледнело и бледнело, а синяки под глазами росли с каждым днем. Не могла она спать, мучилась чем-то, только рассказывать отказывалась. Да, я и не требовал.

На шестое утро Сандра вошла в палату, не как обычно, с подносом с какими-то настоями, о составе которых я даже не хотел думать. Девчонка держала в руках два металлических костыля.

- Ну, что? – спросила она, прислонив костыли к кровати. – Будем заново учиться ходить?

- Уже? – удивился я.

- Ну да, а чего тут такого? Пять дней на ускоренной регенерации, да полноценное питание, да травки мои. Снимать гипс еще рано, но на костылях ты уже можешь ходить. А прогулки тебе на пользу пойдут.

- А ты со мной пойдешь гулять? – спросил я и усмехнулся от того, насколько двусмысленно это прозвучало.

- Ну я же тебе не нянька, - Сандра усмехнулась, и сама уселась на край кровати. – Да и тебе не три годика, чтобы не мог один погулять.

- А после того, как я выйду из больницы?

Ответить она не успела: дверь палаты распахнулась, и в нее вошло четверо. Один – тот самый молодчик с ресепшена, еще двое здоровяков в «горках» и с автоматами в руках, и четвертый – с виду самый обычный мужик в джинсах и кожаной куртке. Только вот выработанное за годы работы в родной милиции чутье уже успело подсказало, что этот человек – своего рода, мой коллега.

Сандра удивленно посмотрела на вломившуюся в палату толпу и поднялась на ноги. На секунду в палате повисло молчание, которое нарушил вопрос девушки:

- Что-то случилось? Я же только вчера у вас была, сразу, как вызвали, приехала, все опять рассказала.

— Случилось, — кивнул мужик. — И вы сама прекрасно знаете, что.

— В смысле?

— В смысле, что этой ночью был ограблен склад. Из которого вынесли несколько килограммов рад-спека. И часть партии была обнаружена у вас в квартире.

— Вы что, рылись в моей квартире? — побледнела Сандра.

— А вы на это не рассчитывали? — хмыкнул «кожаный». — Ладно, хватит разговоры разговаривать. Сами пойдете, или вам помочь?