Флэшмен на острие удара - Джордж Макдоналд Фрейзер (1973)

— Но то все-таки были крепостные, — говорю я. — Не станут же они обращаться подобным образом с…

— Ты так думаешь? Что ж, может, и не станут. Но тут тебе не Англия, не Франция, даже не Индия. Это Россия, и здешний помещик предсказуем в своих действиях не более чем… чем какой-нибудь средневековый барон. О, я не сомневаюсь, он дважды подумает, прежде чем причинить нам вред, но в то же время я сам дважды подумаю, прежде чем стать ему поперек дороги. Однако нам лучше вернуться назад и ублажить их какой-нибудь безобидной беседой — если кто-то доставит себе труд послушать.

Пока мы шли, я задал ему вопрос, до некоторой степени меня волновавший:

— А что за прелестная блондинка мне встретилась, когда я вошел в дом?

Он покраснел, как школьник.

«Ого, — подумал я. — Это что за поворот? Юный Скороход подвержен похоти? Или это чисто христианское влечение? Хм, что же из двух?»

— Должно быть, это Валентина, — говорит он. — Дочь графа. Она да ее тетя Сара — пожилая дама, приходящаяся ему кузиной с какой-то стороны, — вот и вся его семья. Граф вдовец. — Ист нервно закашлялся, прочищая горло. — Впрочем, я редко вижу их: как уже сказано, только иногда обедаю вместе с ними. Валентина… э… она замужем.

Мне это показалось весьма забавным: похоже, Скороход сходит с ума по той крошке — во дела! — и, как полагается настоящему маленькому святоше, предпочитает избегать ее общества, чтобы не впадать в искушение. Еще бы, он ведь один из юных рыцарей Арнольда, в сияющих доспехах. Так-так, и тут на ристалище появляется старый похотливый сэр Ланселот Флэши; нехорошо, что у нее есть муж, конечно, но получается, эта кобылка хотя бы уже объезжена. В таком случае остается выяснить, что представляет собой папаша, и вообще разведать обстановку. В таких вещах нужна осторожность.

С семьей я познакомился за обедом тем же вечером, и обед этот оказался весьма примечательным. Стоило проделать долгую дорогу только ради того, чтобы увидеть графа Пенчерьевского — первый же взгляд на него, стоящего у главы стола, подтвердил характеристику великана-людоеда, данную ему Истом, и заставил меня вспомнить сказку про Джека, победителя великанов и про «дух британца чую там».[54] Не самая приятная мысль, учитывая обстоятельства.

Росту в нем было добрых шесть с половиной футов, но даже при этом в ширину он был таков, что казался квадратным. Вся голова и лицо представляли собой сплошную массу каштановых волос, разделявшихся на кудри, опускающиеся на плечи, и шикарную бороду, стелющуюся по груди. Ясные глаза блестели из под косматых бровей, а доносящийся из под бороды голос был знаменитым раскатистым русским басом. Граф, кстати, хорошо говорил по-французски, и благодаря отсутствию седины и той легкости, с которой двигалось его могучее тело, трудно было представить, что ему уже за шестьдесят. Человек, чрезмерный во всем, включая и свое гостеприимство.

— Полковник Флэшмен, — прогудел он. — Рад приветствовать вас в своем доме. Как противнику скажу вам: забудем на время про вражду; как солдату добавлю: добро пожаловать, собрат. — Пенчерьевский схватил меня за руку одними только верхними фалангами пальцев и сжал мою ладонь так, что та затрещала. — Да, вы производите впечатление бравого солдата, сударь. Мне сказали, что вы были в том злополучном деле под Балаклавой, где гнали нашу конницу, как кроликов. Восхищаюсь вами и всеми отважными рубаками, скакавшими рядом. Вы гнали их, как кроликов, этих паскуд и мужиков. Вот с моими кубанцами у вас такой номер не прошел бы, или с гусарами Витгенштейна, когда те были под моим началом — ни за что в жизни, ей-богу! [XXIV*]