Флэшмен под каблуком - Джордж Макдоналд Фрейзер (1977)

Я заверил, что он ошибается, но он воздел вверх свой жирный палец и заявляет:

– А м’сье Лаборда?

– Кто это? – разыгрываю я недоумение.

Он ухмыльнулся и говорит:

– М’сье Лаборд говорить с вами на невольничий рынок, бить вас по лицо, но потом шушукаться с вами, дать вам доллары для королевы и бритву. Странно, а? – Потом захихикал и махнул рукой. – Впрочем, все это чепуха: вы свой парень, Лаборд свой парень, вы оба европейский ребята, тысяча чертей, почему старым друзьям не пожать друг другу руку? Это я понять, еще когда сам был приятель в Хайгейт. Это не важно, раз королеве, да живет она тысячу лет, вы так понравились. Ах, какое славное времечко! Джиг-джиг-джига и сладкая клубничка! – продолжала вопить эта макака, сопровождая слова непристойными жестами. – Такое удовольствие, ура! Вы может быть рабом пять-шесть лет, ублажая королеву, вы не быть пропащий, больше нет – вы получить свобода, жениться на красивая леди, стать большая персона, вроде как я или еще кто-нибудь. Все как королева захотеть.

Фанкануникака прямо светился от счастья: похоже, ему мое будущее было известно наперед.

– Но пока вы раб, пропащий! – вдруг добавляет он. – Надо много работать, и не только джиг-джиг. Солдаты очень нужен, лучший армия в мире, в пух и прах, чтоб мне сдохнуть, если вру. Вам понравится быть на Мадагаскар: станете настоящим полковником, а может даже старшим сержантом! Командовать солдаты: левой-правой, стройся! Как в конная гвардия: быстрый марш, в лучшем виде. Давным-давно, в Хайгейте, я видел пушки в Гайд-парке, когда маленький мальчик был, в школе… – Улыбка исчезла с его лица. – Маленький черный мальчик смотрел солдаты, большие пушки, лошади, трубы, галоп. – Он шмыгнул носом и утер слезу. – Как там в Лондон? Все еще дождь, ей-ей? Такие лавки, футбол, веселое время. – Секретарь вздохнул. – Я поговорить с королева, делать вас великий солдат: знать все последние трюки, вести армию, как Гектор или Лисандр[124], бум-бум, трах-бабах, а? Да, я говорить с королева.

Вот так я поступил в малагасийскую армию, и если вы скажете, что мистер Фанкануникака – весьма своеобразный вербовщик, то в то же время и очень деятельный. Еще до заката я был уже поставлен на довольствие в причудливом ранге генерал-сержанта. Чин этот, как я подозреваю, выдумал сам Фанкануникака, и, как показала жизнь, не так уж просчитался. Разместили меня в двух комнатах на задворках главного дворца и приставили ординарца, который понимал немного по-французски и шпионил за мной денно и нощно. Придя в свои апартаменты, я повесил голову и расплакался, не в силах ума приложить, как быть дальше.

Да и что можно поделать, оказавшись в этом клубке интриг и террора, где жизнь моя зависит от прихоти дьяволицы – чокнутой, взбалмошной, опасной и смертельно жестокой? (Ну ни дать ни взять – первая моя гувернантка, только у последней подход к купанию маленького Гарри был несколько иным.) Оставалось ждать помощи от Лаборда и молиться, что он принесет мне весточку про Элспет и даст шанс счастливо выбраться из этого жуткого переплета. И только успел я подумать про него, как заявляется Лаборд собственной персоной. В две секунды я пережил удивление, радость и страх – француз улыбался, но был бледен и тяжело дышал, как человек, оказавшийся на краю пропасти и случайно избегший гибели. А так и было на самом деле.

– Я только что от королевы, – говорит он, причем по-французски и очень громко. – Дорогой друг, поздравляю вас. Вы понравились ей, как я и рассчитывал. Когда меня вызвали во дворец, я решил, – Лаборд рассмеялся с деланной веселостью, – что произошло недоразумение из-за визита к вам прошлой ночью: поступили сообщения и были сделаны поспешные выводы…

– Фан-ка-как-там-его-бишь-кака знает о нем, – говорю. – Он мне сам сказал. Б-га ради, есть ли новости…

Лаборд скорчил рожу, указывая на дверь.