Голос крови - Том Вулф (2012)

В свою комнатушку он вползает без сил. Все тело ноет: плечи, тазобедренные суставы, портняжные мышцы на внутренней стороне бедра и ладони, до сих пор кровоточащие. Ладони! Суставы, костяшки – острая боль, едва попытаешься просто сжать кулак. Снять туфли, брюки, рубашку, лечь на кровать – пытка…:::::: Спать, боже милосердный! Выруби меня… только этого прошу… унеси меня из esta casita… в объятия Песочного человека… Избавь от мыслей… дай наркоз…::::::

Морфей, однако, подводит Нестора. Едва задремав, он резко просыпается с колотящимся сердцем… задремлет – и резко проснется… задремлет и резко проснулся!.. Всю ночь – провалы и подскоки… пока он не вскакивает в шесть ноль-ноль окончательно. Чувствуя себя как выжатый лимон. Болит все, и болит, как никогда в жизни. Сгибать ноги в бедрах и в коленях так мучительно, что Нестор даже засомневался, что сможет стоять и ходить. Но он должен. Ему нужно смыться отсюда!.. Поехать куда-нибудь и убить время… до четырех дня, когда начнется дежурство. Он спускает ноги с кровати и осторожно садится… с минуту сидит бессильно…:::::: Нет, мне плохо… Я не могу подняться. Тогда что ты намерен делать, околачиваться здесь, дожидаться новых тычков?:::::: Усилием воли он заставляет себя – сущая пытка! – подняться. Опасливо, крадучись, идет на цыпочках в гостиную и, остановившись возле одного из двух во всем домишке Камачо окон на улицу, глядит на женщин. И выше и ниже по улице они уже вышли, хотя и суббота, поливать бетонные площадки перед домами.

Мужчины в Хайалии поливочный шланг и в руки не берут. Это женская работа. Первое, что делает мать Нестора, поднявшись с постели поутру, – поливает из шланга каменнотвердую «лужайку» у дома размером двадцать на пятьдесят футов. Жаль, что бетон от полива не растет. А то бы их парадный двор был уже этажей в пятьдесят высотой.

Сколько Нестор себя помнил, в Хайалии всегда царила одна картина: тысячи кварталов, неотличимых друг от друга, бесконечные ряды касит с зацементированными двориками… а деревьев нет… торчат машины, исписанные рекламой… а деревьев нет… катера, кричащие о Престижном досуге… а деревьев нет. Нестор слыхал, что в былые времена само название «Хайалиа» по всей стране означало первым делом Хайалиа-парк, самый шикарный и великосветский ипподром Америки, расположенный в райском месте – рукотворном парке площадью в двести пятьдесят акров, пышном и тенистом, где обитала стая розовых фламинго… Теперь заброшенный, загороженный и ненужный, огромное трухлявое воспоминание о тех славных деньках, когда в Майами заправляли англос. А в нынешней Хайалии тараканоистребительный фургон с твоим именем на боку, припаркованный у каситы, превращает тебя в большого человека. Нестор за это восхищался отцом. Каждый вечер тот приходил домой в одежде, провонявшей карбофосом. Но Нестору это казалось признаком преуспеяния. И вот отец набросился на него в самый момент, когда так нужна его поддержка!

Черт! Доходит половина седьмого, а он все торчит в комнате, невесть куда убегая мыслями… Скоро все повскакивают… Камило-каудильо, его вечно встревоженная, свежующая собственные руки Лурдес, и Йея с Йейо – боже, Йея!

У него совсем вылетело из головы! Сегодня ее день рождения! Нечего и думать улизнуть с дня рождения Йеи. В этот день обязательно жарят целую свинью… чтобы хватило накормить сотню душ… всех родственников… которым только здесь, в Хайалии, несть числа… и всех соседей из всех этих мокрых бетонных двориков. И родители, и бабка с дедом, да и сам Нестор так хорошо знают соседей, что зовут их всех Tia и Tio, будто это и впрямь их тети и дяди. Если Нестор удерет с праздника, ему не простят никогда. День рождения Бабули – важнейшее событие в царстве Камачо… практически священный ритуал… и он тем священнее, чем старше она становится.