Голос крови - Том Вулф (2012)

И тут – чудо. Четыре года назад в Майами откуда ни возьмись объявился русский олигарх, о котором никто не слыхал, и предложил в дар музею, теперь называвшемуся Новый художественный музей Майами, коллекцию знаменитых русских модернистов начала двадцатого века – Кандинский, Малевич и прочие, – тянувшую на семьдесят миллионов долларов. С этого мгновения стройка закружилась вихрем. И хотя ко дню торжественного обеда закончить еще не успели, кое-что уже было готово. После десерта группа служителей выкатила какой-то крупный предмет, футов четырнадцать в высоту и футов восемь в ширину – громадный, под лиловым бархатом, и выставила его на сцену. Президент музея, теперь Нового художественного, произнес несколько подобающе бессодержательных фраз и потянул бархатный шнур. Шнур был прицеплен к системе блоков, и покров слетел только так. Взорам «всего Майами» предстал грандиозный известняковый параллелепипед с вырезанной прописными буквами крупной надписью: «ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МУЗЕЙ КОРОЛЕВА». Будто единый колониальный организм, «весь Майами» вскочил на ноги, оглушительно хлопая в ладоши. Совет переименовал музей в честь дарителя. Тяжелая каменная плита, а надпись врезана так глубоко, что дна букв не увидеть, как ни заглядывай. Председатель правления музея объявил, что это десятитонное украшение водрузят на специальной металлической раме посреди огромного висячего сада.

Эд так и не забыл восторга от огромных букв, так глубоко – навечно! – врезанных в десятитонную каменную плиту. Они, эти буквы, что переживут века, прямо восславляли Королева, но косвенно – первого сподвижника и глашатая Королева – Меня, Эдварда T. Топпинга IV.

:::::: И вот этот долговязый мальчишка напротив, по сути дела, заявляет, что я позволил себя использовать, надуть, обставить, кинуть самым унизительным манером, как последнего олуха.:::::: Эта мысль бесит Эда.

Джон Смит, должно быть, удивляется, сколько яда в голосе главного, когда тот, поморщившись, пристально смотрит на Джона и цедит:

– Ладно, шутки в сторону. Всякий может обвинять кого хочет в чем хочет. Давайте серьезно. С чего вы взяли, будто кто-то хоть на каплю поверит в ту сказку, что вы мне сейчас рассказали? Вы бросаете, – он хотел сказать «ложные», – тяжкие обвинения весьма уважаемому человеку.

– У меня есть наводка, мистер Топпинг. На художника, который подделал этих кандинских и малевичей. Похоже, он не может не трубить про это каждому встречному. Как обвел вокруг пальца кучу экспертов.

– И кто эти встречные?

– Модная арт-тусовка, как, полагаю, вы бы назвали их, сэр, в Уинвуде и в Саус-Бич.

– Модная арт-тусовка в Уинвуде и в Саус-Бич, – повторяет Эд. – А кто именно из модной арт-тусовки в Уинвуде и Саус-Бич рассказал вам это все?

– Знакомый художник, у него студия по соседству с тем, который писал подделки.

– И надеюсь, признание фальсификатора у него на пленке или в письменном виде?

– Нет, сэр, и фальсификатор – его зовут Игорь Друкович, он русский, как Королев, – на самом деле не признавался так уж обстоятельно, но для него это и не то чтобы «признание». Ему не терпится, чтобы об этом все узнали, сэр. Я так понял, у него серьезные проблемы с алкоголем, и слухи распространяются все шире и шире.

– Слухи распространяются все шире и шире, – повторяет Эд со всей доступной ему иронией. Без вопросительного знака.

– Это так, сэр.

– Вы хоть догадываетесь, что сейчас пересказываете мне бабьи сплетни?

– Да, сэр, – отвечает Джон Смит, – я понимаю, что мне предстоит еще большая работа. Но своим источникам я доверяю.

– Он доверяет своим источникам. – Эд выплевывает весь свой сарказм прямо в лицо Джону Смиту.