Погружение - Дж. М. Ледгард (2011)

Она делала, что могла. Она поддерживала проект переписи морской флоры и фауны и глубоководных хемосинтетических экосистем и участвовала в нем. Была консультантом в Саутгемптоне, во Французском научно-исследовательском институте по эксплуатации морских ресурсов и в проекте глубоководных погружений института океанографии в Вудс-Холе. Она считала, что пилотируемые глубоководные аппараты невероятно важны. Они обеспечат связь человека с глубиной. А машины будут просто дополнять их. Сотни роботов могут порхать под водой часами, обеспечивая постоянный поток информации.

В биологии случилась революция. Стало возможным разглядеть живых существ, которые были неизвестны раньше. Как будто живая материя вдруг нашлась в супе. Только недавно открытые виды пикофитопланктона в верхних слоях океана по биомассе превосходили всех насекомых в бассейне реки Конго. Они были невероятно разные. Ее интересовали количество и распространение, а она внезапно открыла новые виды. Изучила их ДНК, присвоила им генетические штрих-коды и занесла в книгу жизни (некоторые называют ее жестким диском жизни).

Одна из ее статей, написанная в соавторстве с Томом, неожиданно укрепила некоторых биологов в мысли, что в море живут микробы, которые сознательно не размножаются больше определенного предела. Они ждут изменения условий, чтобы расплодиться. Ей казалось, что это очень важная идея, меняющая представление о том, что вообще значит продолжительность жизни. Микробы ждут миллионы лет, придерживаясь совсем другого ритма, чем все остальные. Что это за ритм?

«Пуркуа па?» нырнул вниз, и иллюминаторы облило водой. Когда он снова поднялся на волну, она увидела, как блестит стекло.

Спустился туман, и она запела себе под нос:

Австралия – рай наяву.

Я здесь родился и живу.

Мечтаешь об одном в тоске —

Об австралийском кабаке.

Эту шанти любил петь ее отец. Если мир забудет морские песни, забудет море, еще сложнее будет говорить о том, что спрятано под волнами.

Они прошли туман, и Ян-Майен появился, как фотография, снятая самым лучшим фотоаппаратом. Тонкие линии пляжей, синие и серые тона авгита и пироксена. Вулкан походил на гору Фудзи, разве что казался чуть более призрачным. Он кашлял пеплом, а пламя внутри него бросало багровые отсветы на облака. Железная руда на склонах, снежные поля и клочья тумана над кратером, ведущим куда-то прямо в ад. Глядя на него, представляя, как он погружается в воду и дрожит, истекая гноем магмы, она поняла, что имел в виду святой Брендан, увидевший вулкан во время своего невероятного плавания, случившегося в шестом веке: это дорога в ад, врата в геенну, куда попадут заблудшие души.

Она вытащила из сумки блокнот и фломастер и начала письмо Джеймсу. Ей нравилось ему писать. Мысли походили на почерневшие айсберги и носили слишком глобальный характер. Но, чем больше она работала, тем меньше отчаяния испытывала. Работа вызывала в ней почти религиозный экстаз. Это была не покорность судьбе, а буддистское смирение и чувство ответственности перед собой. Перед Дэнни Флиндерс. Собственная хрупкость и хрупкость всего человечества заставляли ее понять, как она дорожит своим избранником. Жить полной жизнью, получать и отдавать было ее священным долгом. Она представляла его где-то в Африке, и в ней поднималась нежность. Она писала ему самое интимное – и множество мелких подробностей, которые так быстро забываются. Она простудилась. Ей удалось получить одиночную каюту. Том в ужасе и печали, потому что пропускает рок-фестиваль, а трансляция не работает. Птицы загадили ей спальный мешок. Ей очень нравилось писать на бумаге в таком месте и в таком настроении. В этом было что-то надежное.