Охотник на лис - Марк Шульц, Дэвид Томас (2014)

Оказавшись там вместе с Джоном, я испытал противоречивые чувства.

С одной стороны, мне стало несколько не по себе, поскольку музей был заполнен мертвыми птицами. Он собрал всех этих птиц, набил из них чучела, все чучела промаркировал и разместил на хранение. С другой стороны, мне стало не по себе, потому что эта коллекция, очевидно, был существенной частью его жизни. Это музей был одним из самых сокровенных мест Джона, и хотя, как я понимал, его основным мотивом было произвести на меня впечатление, я оценил то, что Джон приоткрыл частичку самого себя, которая раньше была от меня скрыта.

Я был скорее опечален, чем впечатлен. Эта поездка в музей позволила заглянуть в душу Джона, которой, судя по всему, была чужда любовь к окружающим, доброта и щедрость. Нет, его душа, по всей видимости, была темна, мала и вся как-то скособочена.

На свете существовало много того, чего я не мог приобрести за деньги, но я в своей жизни узнал, что деньги не требуются для того, чтобы обрести уверенность в себе, счастье, преданность, дружбу… и любовь. У Дюпона ничего этого не было. У него были деньги, чтобы купить практически любую материальную вещь, которую бы он только захотел. Однако, несмотря на все его усилия, ему не удалось получить то, к чему он больше всего стремился. И, пытаясь этого добиться, он потерпел моральное фиаско.

Для меня было весьма символично то, что все существа в музее у Дюпона были мертвы и превращены в чучела. У него не было необходимости кормить их, ухаживать за ними. Ему требовалось лишь собрать их. Он убил их, завладел ими, получил возможность поступать с ними по своему усмотрению и развесил их по стенам для того, чтобы другие могли полюбоваться на них.

Теперь же, как я осознал, он коллекционировал борцов. Мы были его новыми трофеями. Мы стали для него тем, с чем он мог бы, пользуясь родительскими деньгами, поступать по своему усмотрению. И забавляться с нами было интересней, чем с ракушками или птицами, поскольку мы представляли собой предметы коллекционирования, которыми он мог манипулировать. Того, кто не желал стать экспонатом его коллекции и быть повешенным на стенку, он был готов уничтожить.

Во время чемпионата мира 1987 года я обнаружил, что работать в Вилланова мне может оказаться еще сложней. Я узнал, что Дюпон предложил работу тренера Андре Метцгеру, нашему с Дэйвом товарищу по команде борцов Оклахомского университета, и что Андре принял это предложение.

Андре занял на чемпионате мира третье место в весовой категории до 68 килограммов. Он разрешил Джону быть своим секундантом во время схваток, и съемочная группа Джона фиксировала каждое их мгновение.

В Оклахомском университете мне казалось, что мы с Дэйвом и Андре словно братья. В тот год, когда мы все трое стали победителями на чемпионате Национальной ассоциации студенческого спорта, на первой странице газеты была опубликована наша общая фотография. Однако, когда Дюпон нанял Андре, это оказалось началом конца моей работы в Вилланова.

Ранее Джон с подозрением отнесся к предложенной мной кандидатуре на тренерскую должность и отклонил ее. Он искал тренера для борцов среднего веса, и я предложил Билла Наджента, который замечательно показал себя на открытом чемпионате США 1985 года в весовой категории до 68 килограммов. Билл был тренером, который проводил мастер-классы в штате Пенсильвания, и я предложил ему приехать в Вилланова, чтобы встретиться с Джоном.

Я представил Билла Джону как «лучшего в стране борца среднего веса прошлого года».

Обычно, когда я приводил к Джону новичка, тот предлагал парню весь мир. На сей раз он ничего не предложил Биллу. Более того, кода тот ушел, Дюпон сказал мне: «Никогда больше мне никого не рекомендуй». Оглядываясь назад, я подозреваю, что Джону не понравилось то, что мы с Биллом были друзьями. Уже позже я понял, что Джон хотел на это место того, кого он мог бы использовать против меня.