Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей - Жаклин Паскарль (2007)

К счастью, съемочная группа, состоявшая из трех человек, объединяла в себе друзей-единомышленников и Яна, который вместе со мной выступал в роли сопродюсера. Больше месяца мы четверо прожили в самой настоящей близости, если не сказать тесноте. За все это время у нас выдалось только два выходных. Бюджет был скудноват, поэтому путешествовали мы экономклассом, что было большой уступкой, учитывая, что двое из нашей группы были выше метра восьмидесяти и не заказывали одноместных номеров в гостиницах. Когда мы прибыли в аэропорт, оказалось, что наш багаж, состоявший из камер, прожекторов, звукозаписывающих систем и самого необходимого из личных вещей, насчитывал восемнадцать самостоятельных мест. Все оборудование было зарегистрировано в надлежащих инстанциях импорта и экспорта, уложено в отдельные сумки, снабжено бирками, застраховано и проведено по международным таможенным документам, позволявшим провозить его через границы без пошлин. Это таможенное соглашение являлось заранее оплаченным и заверенным обязательством, что с помощью нашего оборудования не будет производиться никакой противозаконной или коммерческой деятельности.

Ко времени окончания съемок мы побывали в двадцати шести странах и изучили систему крепления грузов во всех возможных видах авиатранспорта. В общей сложности мы взяли напрокат семь машин, один полуразвалившийся лимузин с водителем, прониклись благодарностью за спасение наших жизней к старенькому бывалому «мерседесу», прокатились на бесчисленных такси, побывали на борту французского сверхскоростного поезда, но не потеряли ничего из нашего багажа.

Во многом эта документальная лента стала вызовом моим самым сильным страхам и ночным кошмарам. И этот шаг был для меня очень важен, особенно для сохранения верности своим детям и самой себе, чтобы мы смогли встретиться в будущем. Во время путешествия я должна была с дрожью в коленках вернуться в страны, где господствовал ислам, пройтись ярким весенним днем по улицам Лондона в сопровождении мальчика, четырежды похищенного своим отцом у матери лишь для того, чтобы запугать их и сделать покорными. Часто в страдающих родителях я узнавала себя. Они были зеркалом, глядя в которое в минуты слабости я жалела о том, что не ослепла.

Широкое освещение нашей трагедии в прессе и на телевидении привело публику к заблуждению: люди решили, что я обладаю некоей властью или полезными знакомствами. В связи с этим ко мне стали обращаться другие родители, оказавшиеся в положении, сходном с моим, моля о помощи или предлагая свои истории в качестве материала для следующего сюжета. Сейчас, вспоминая о том времени, я ловлю себя на мысли: как странно было проводить исследования, не пользуясь Интернетом. Только подумайте: в 1994 году у меня не было даже электронной почты! Но я обрывала телефонные линии, звоня днем и ночью, отслеживая тонкие нити и наделяя реальными лицами и именами каждое новое свидетельство трагедии, часто напоминавшей мне о моем собственном горе.

Еще до отъезда из Австралии я познакомилась с огромным количеством разбросанных по всему миру семей, из которых были похищены дети, и оказалась посвящена в самые страшные детали их историй. Так у меня появилась мысль снять документальную ленту, чтобы они все знали: мы не одиноки в своем отчаянии. Примерно в это же время я узнала, что теперь мне следует официально называть себя: «оставленный родитель».

Я была поражена тем, что, несмотря на то что похищение детей одним из родителей чаще всего сохранялось в тайне между участниками и жертвами этих трагедий, международная статистика говорила об огромном количестве подобных случаев и стойкой тенденции к росту.