Хищники с Уолл-стрит - Норб Воннегут (2009)

А как насчет Попрыгунчика Джей-Джея, Фрэнка Курца и Радио Рея? Как насчет этих объедков, прованивающих наши этажи и гниющих в наших мусорных корзинах после ленча? Продолжая путь на север, я раздумывал о самой сокрушительной утрате из всех. На своей работе я командовал не людьми, а идеями. Теперь же стало нечем заполнить тайники моего сознания, нечем помешать зацикливанию на Эвелин и Финн. Мой островок шел на дно быстрее Атлантиды.

И под стихающее вдали скандирование «“Бомбей” – нет плохей» я понял чувства профсоюза.

Глава 47

Когда я вернулся в покой кондоминиума, подальше от угла 54-й и Абу-Грейб{107}, напутствие Фитцсиммонса неотвязно вертелось в моем мозгу. «Не будьте отморозком и не пытайтесь уехать. Нам это не понравится». Смысл вполне доходчив.

Они считают, что я замаран.

А еще не стоило забывать о худшем образчике из арсенала Маммерта. «Промежности и соки, промежности и соки». Его рефрен рокотал у меня в голове, как скверный текст какой-нибудь британской рок-группы. Он смотрел слишком много полицейских сериалов – тех, где оставшийся в живых супруг всегда виновен.

Сэм не имеет к смерти Чарли ни малейшего отношения.

День уже клонился к вечеру. Приготовив кофе, я тут же расплескал «кенийский крепкий» по своей накрахмаленной белой рубашке.

– Проклятье, – чертыхнулся я в мертвой тишине кондоминиума. Затем, доставая из портфеля ноутбук и фото, сшиб на пол калькулятор.

Не лучшая моя вещь.

Мгновения спустя «Винда» начала процедуру загрузки. Мигающие огоньки предупредили меня держаться от компьютера подальше, а то и его сшибу. Калькулятор надежно покоился на столе, рядом с фото из ОФЛ.

Свыше года назад.

Это был последний раз, когда фото Эвелин и Финн появлялось в моей квартире. Это осознание подало мне надежду. Оно вновь наполнило меня энергией, подарив сумрачное утешение.

Хорошо что им не придется видеть это дерьмо.

Первым делом надо позвонить Сэм. Ничего себе помощничком я оказался. Ее деньги пропали, а я ничего не сделал, чтобы их вернуть. Пребывая в замешательстве и раздираемый противоречиями, толком не зная, что предпринять, я припомнил худший факт из всех.

Это не ее деньги.

Гипотеза о Понци только усугубила подозрения полиции. Они определили Сэм как «заинтересованное лицо». Маммерт во время допроса походя бросил: «Это всегда жена». Такая помощь лучшей подруге моей жены не нужна.

Извини, Эвелин.

Фитцсиммонс велел мне выслать ему таблицу «Инвесторы». Его требование показалось мне бессмысленным.

– Зачем? Ведь компьютер Чарли у вас.

– Наши технари еще не взломали файлы.

– Пароль – «угодник», – с триумфом провозгласил я. Говорить этого не следовало, а уж ликовать по поводу удачной догадки – тем более.

– Откуда вы знаете? – встрепенулся Фитцсиммонс.

– Ага, откуда? – эхом вторил ему Маммерт. – Он вам сказал?

Мы с обоими офицерами обсасывали эту тему так и эдак следующие минут двадцать.

Зазвонивший телефон вырвал меня из этих раздумий.

– Алло.

После двух или трех секунд нескончаемого безмолвия в трубке зазвучал сильный, ровный, заботливый голос.

– Где ты был? Что происходит, Гроув? – Ни тебе «здравствуй», ни тебе назваться, но я все равно ощутил волну облегчения. После краткой паузы звонившая добавила с намеком на гнев: – Ты мне ни разу не перезвонил.

Энни. Наверное, 22 из 23 сообщений у меня на сотовом оставила она. Я же не прослушал ни одно.

– Извини.

Ее тон на миг заинтересовал меня. Она всегда звала меня «босс». Всегда балансировала на тонкой грани между заигрываниями и почтением. Но не в этот раз. Голос был другой – повелительный, без дураков. Никаких упоминаний о фруктовых мушках и Радио Рее не будет.

Голос Энни вытащил меня из хлябей, заставил забыть о бостонской полиции. Я щелкнул по кнопке «Отправить» на ноутбуке. Таблица «Инвесторы» унеслась в почтовый ящик Фитцсиммонса.