Загадка Рафаэля - Пирс Йен (2005)

Смотритель отвернулся, чтобы прикрикнуть на немецких туристов, потом встал и направился к ним. Туристы не совершили ничего предосудительного, но итальянские смотрители почему-то не любят немцев. Кроме того, это был повод избавиться от надоедливого англичанина.

О Боже, почему он не сказал мне этого сразу, думал Аргайл, бегом взбираясь по винтовой лестнице башни. Чтобы сократить путь, он перепрыгивал через несколько ступенек. Наконец, совсем задохнувшись, Аргайл дотащился до небольшой комнаты, в которой обнаружил потускневшие и потемневшие гравюры и старые картины. В центре стоял небольшой инкрустированный стол. Очевидно, администрация музея отправляла сюда экспонаты, не представлявшие интереса для посетителей. От этой комнаты лестница поднималась еще на целых триста футов — там, на головокружительной высоте, под самой колокольней, находилась смотровая площадка с изумительным видом на Сиену. Большинство туристов поднимались сразу на смотровую площадку, не задерживаясь в башенном зале.

Тревога Аргайла немного улеглась. Картина была на месте. Противник не успел его переиграть. Здесь, в углу, в окружении старых карт города Сиены, висел несомненный продукт творчества мэтра Карло Мантини — неказистый пейзаж с типичным сюжетом: вдали ручей и несколько цветовых пятен, под которыми подразумевались крестьяне, пасущие коз или овец. А где же руины?

На вершине одного холма на дальнем плане Аргайл разглядел полуразрушенный замок, и это вселило в него некоторую надежду. Небо на пейзаже было ясным и, конечно, бледно-голубым. На своих полотнах Мантини всегда изображал бледно-голубое небо, другого он просто не умел.

Аргайл с благоговением взирал на картину. Вот она. Какая прекрасная вещь. Какая драгоценность. Какой шедевр. Он прищурился: кажется, она чуть меньше предполагаемого размера, а может быть, так кажется из-за рамы. Жаль, что придется повредить ее, но Аргайл был уверен, что Мантини не стал бы возражать, если бы знал, какую значительную роль этот поступок сыграет в жизни его единственного биографа. Если все пройдет благополучно, имя Карло Мантини узнает весь мир.

Аргайл все еще рассматривал пейзаж, когда прозвенела сигнализация.

— Господи, только не еще один пожар, — пробормотал он.

Потом до него дошло, что это, должно быть, звонок, возвещающий о закрытии музея. Аргайл снова сбежал по ступенькам и пошел искать Флавию. Она стояла в главном зале.

— Где вы были? Я стою здесь уже несколько часов.

— Не говорите чепухи, мы пришли сюда двадцать минут назад. Я искал картину. Они перенесли ее наверх. Слушайте, он здесь, он преследует нас. Смотритель сказал, что кто-то еще интересовался картиной. Что будем делать?

Флавия сразу встревожилась от его взволнованного тона.

— Кто здесь?

— Бирнес.

— Но с картиной ничего не случилось?

Аргайл покачал головой.

— Хорошо. — Флавия походила кругами по залу, задумчиво потерла подбородок. — У нас нет выхода, — решительно заявила она. — Оставлять картину без присмотра до завтрашнего дня слишком рискованно. Идемте.

Она двинулась вперед.

— Куда вы идете? — спросил Аргайл, едва поспевая за ней.

— Всего лишь в туалет. Не бойтесь.

Нога Аргайла потеряла всякую чувствительность. Он слегка пошевелился, пытаясь устроиться поудобнее.

— Вы не могли придумать чего-нибудь получше? — капризным тоном спросил он.

Флавия сидела на его колене.

— Тише. По-моему, лучше места не найти. Они уже осмотрели все помещения и больше не придут. Теперь нам нужно просидеть здесь часа три, и тогда можно будет выйти.

— Три часа? Да мы здесь уже несколько дней. Вам-то хорошо, вы сидите себе в тепле и удобстве на моем колене, а я прикован к этому чертову унитазу. И вообще, если бы вы меня предупредили, я бы как следует поел. Я хочу есть.