Хищники с Уолл-стрит - Норб Воннегут (2009)

Было время, когда Борелли любил Массачусетс. Новый Свет сулил молодым людям, работающим в поте чела́ своего, шикарную жизнь. В 1903 году он эмигрировал в Америку. Сначала мыл посуду. Однако лить пот в жаркой кухне до скончания дней Карло не желал. Он бросил мытье посуды ради других затей, и со временем его упорство окупилось. Чарльз купил 20-комнатный особняк в Лексингтоне, Массачусетс. Он обвешал Розу драгоценными камнями, как елку. Он разгуливал с тросточкой с золотым набалдашником и одевался в лучшие костюмы, сшитые лучшими портными Ньюбери-стрит вручную. Он нанимал персонал, его компания открывала дочерние конторы. Он даже открыл крохотный аванпост на Род-Айленде – в штате, который Коттон Мэзер{93} презрительно окрестил «выгребной ямой Новой Англии». То было сказочное время для трудолюбивого фармазона.

В эти неистовые деньки Чарльз Борелли носил иное имя – Карло К. Понци. Он никогда не уповал стать мошенником. В 1919 году Понци даже не догадывался, что в один прекрасный день мир будет его презирать, как отца аферы. Он тщил себя мнением, что он арбитражер. Карло совершенно случайно обнаружил безрисковый тип сделок, возникший благодаря неэффективности валютных курсов и международной коммерции. Он обнаружил, что почтовые купоны, купленные в Испании по пенни, в Соединенных Штатах можно погасить по шесть центов. Понци мечтал вложить миллионы, заработав по пять центов за каждое вложенное пенни. И что ж с того, что в обращении было всего 27 тысяч почтовых купонов? И что ж с того, что максимальная прибыль составит всего 1350 долларов, по пять центов за купон?

Понци рассказывал о почтовых купонах всем и каждому. Обещал инвесторам удвоить деньги за 90 дней. Рассказывал друзьям и бывшему боссу и уж наверняка всем барменам в своем любимом подпольном баре. Обещал удвоить собранные пожертвования благочинным отцам из храма Святого Павла. «Только дайте мне 90 дней».

Посвящал он в дело и протестантов. Карло был весьма веротерпимым мошенником. Сказал своему мяснику, как и новой парикмахерше Розы, а та уж сказала всем остальным. Сказал даже игривой рыжей из бара. «Ну и сисяры у этой девки», – похотливо думал он. Понци загипнотизировал свое стадо баранов, и те вкладывали как ненормальные. И не могли дождаться, когда пожнут невероятный доход с векселей, выданных «Компанией по обмену ценных бумаг».

И тут Понци сделал блистательный ход. Поскольку новые инвесторы валили стадами, он отплатил первым вкладчикам из входящих средств. Он вернул доверителям все до последнего цента в двукратном размере. Слюнки пускали даже самые алчные. «Удвойте свои деньги за 90 дней».

Рынки капитала никогда не были так добры. Приспешники Понци – от священников до рыжей с большущими сиськами – упивались нежданным наваром. Они стали ходячими и говорящими свидетельствами гениальности арбитражера-эмигранта из Италии. «Удвойте свои деньги за 90 дней». Прямо-таки дармовые бабки, посланные самим небом.

Нежданные барыши породили вакханалию жадности. Синие воротнички вкладывали все, что могли наскрести. Они покупали учтенные векселя лицевой стоимостью по пять и десять долларов. Богатеи, хоть и, как правило, более рассудительные, оказались не менее алчными и не менее легковерными. Они подсчитали, что 10 тысяч долларов сегодня к концу года могут вырасти до 160 тысяч долларов. Богатые и бедные наводняли комнату 227 по адресу Скул-стрит, 27, обменивая мешки денег на векселя Понци.

Временами мародерствующие шайки инвесторов наводняли окрестности. Карло часто просил копов постоять на вахте перед его дверью. Неудивительно, что 75 процентов департамента полиции тоже инвестировали. Парни в синих мундирах вольно или невольно выслушивали все истории, все подсчеты. Казалось, весь Бостон хватанул лишку афродизиака алчности. Урвать кусочек пирога Карло хотел каждый.