Дом духов - Кристофер Дж. Мур (2008)

Он посмотрел на список инвесторов. Было что-то такое в воздухе Бангкока, что провоцировало всех заключать пари. Пари на скачках, на фондовой бирже, при игре в карты и пари на женщин. Пари заключали в дорожных пробках через мобильные телефоны, пари заключали на все. Почему бы не заключить пари на исход расследования убийства, подумал Кальвино. В начале этого дня его чуть не убили из-за лотерейного билета. Пратт был полностью уверен в себе. И все же Винсент не клюнул на теорию о двенадцати индейцах, раскрасивших лица боевой раскраской и державших военный совет с девятнадцатилетним токсикоманом из провинции.

– Можешь послать свои деньги в Фонд, – сказал он. – Скажи им, что их им заработал Вини.

– Ты еще не выиграл.

Вскоре после ухода Пратта Ратана принесла послание от Тик с номером телефона в баре «Принц Йоркский». Кальвино позвонил в бар, и через несколько секунд она уже говорила с ним, рыдая. Она передумала и решила, что пойдет вместе с ним в бар «Африканская Королева». Он положил трубку и снова поднял ее. На этот раз позвонил Кико.

– Говорит Винсент Кальвино.

Тон его был сухим, почти официальным, словно они не знакомы. Он иногда это делал, чтобы вывести ее из равновесия. Но сегодня это было не так. Замечание пьяницы на Вашингтон-сквер насчет того, что он спит с японкой, вызвало у него тревогу, не повредят ли их контакты ее репутации. Респектабельность стояла на первом месте в Бангкоке, где очень многие не притворялись респектабельными и не претендовали на это. Если ты хочешь собирать чистые деньги на тайскую благотворительность, респектабельность – обязательное условие.

– Винс, – сказала она. – Я ждала твоего звонка.

– Нам нужно поговорить. Тебе удобно поужинать со мной завтра вечером?

На другом конце провода воцарилось долгое молчание.

– Почему не сегодня? – спросила Кико и после паузы добавила: – После девяти?

Кальвино посмотрел на список из двенадцати имен.

– Не могу. У меня свидание в «Патпонге».

Он знал, что это слово значит для нее и для большинства таких женщин, как она. «Патпонг» был окном в темный континент секса; это было место, куда шли мужчины, чтобы преступить все табу и исчезнуть на темной стороне на ночь, на неделю, иногда навсегда.

– Тогда завтра вечером, – сказала Кико, стараясь голосом не выдать своих чувств.

– Скажем, около восьми часов в «Лемонграсс». – Его мучили угрызения совести за то, что он ей отказал. Ее голос стал тоньше, словно она погрузилась туда, куда убегала прятаться.

– На Сой двадцать четыре, – сказала она.

– Ты когда-нибудь вкладывала деньги в фондовую биржу? – спросил Винсент. Он пытался говорить веселым, дружеским тоном. – Заметь, я не произнес слова «инвестировала».

Кико рассмеялась.

– Я заметила. Нет, но когда-то я вложила часть своего времени в отношения с биржевым брокером. Он считал себя «быком».

– А ты узнала, что он – «медведь»?[14]

– Заметь, я не произнесла слова «инвестировала».

Кальвино заметил. Через несколько мгновений он надел свой измятый пиджак с пятнами от травы на локтях, втянул живот, посмотрел на себя в зеркало и скорчил гримасу. На выходе остановился у стола Ратаны. Она сосредоточила все свое внимание на Гражданском и коммерческом кодексе.

– Увидимся завтра утром, – сказал Винсент.

Ратана подняла глаза, потерла их и потянулась, расправив плечи и приподняв груди.

– Она вас любит. Вы это понимаете?

Слово «любовь» встревожило его; это было все равно что проснуться и обнаружить на себе татуировку в интимных местах, сделанную в соответствии с чужими представлениями о надежде, доверии и жизни. Такая татуировка никогда не сходит и заставляет почувствовать себя запертым в теле другого человека. Винсент пытался придумать шутку, быстрый ответ, но обнаружил, что в голове у него пусто. Он резко повернулся и вышел.

Глава 8

«Африканская королева»