Дом духов - Кристофер Дж. Мур (2008)

Она подняла глаза, и ее внимание привлек «кольт» в кобуре под левой подмышкой Кальвино. Кико начинала понимать, как мало она о нем знает. Неприятности в Нью-Йорке, дочь, квартира в жилом комплексе, похожем на трущобы…

– У нее твои губы, – сказала Кико, пробуя вино. Оно прокисло, и она сморщилась. Но Кальвино так пристально смотрел на снимок Мелоди, что не заметил ее реакции на вино.

– И рот ее матери, – сказал он.

– Тебе тяжело… не видеть ее. Может, поэтому ты не говорил мне о ней. Ну, знаешь, раньше.

– Наверное, мы не обменялись большим количеством личных сведений.

– Может, в этом и беда. Мы так и не узнали друг друга. Постель не дает знания…

Винсент прервал ее.

– А оставляет в неведении. Я эту статью тоже читал.

– Это правда, – сказала Кико.

– Я знаю многих людей, потерявших кучу баллов по ай-кью в Патпонге и в «Сой Ковбой», – сообщил он, жалея, что ему нечего выпить. Его служанка забыла пополнить запасы «Меконга».

Винсент пытался понять выражение ее лица. Кико казалась печальной, ее трещинка на радужке была похожа на лавовый поток сожаления. Она поставила фотографию назад на книжный шкаф и отпила вина. На этот раз постаралась не поморщиться.

– Мы с Мелоди пишем друг другу два-три раза в месяц, чтобы поддерживать контакт. – Это была безобидная полуправда. – Раньше писали. Может, раз в два-три месяца я получаю от нее записку. Она – ребенок. У нее много дел. Много мест, куда надо пойти. Много людей, с которыми надо встретиться. Это жизнь. Не из-за чего впадать в уныние.

– Но ты все равно это делаешь, – ответила Кико, садясь на старый плетеный диван с поролоновыми подушками, наполовину изношенными от старости и солнца, затем свернулась в клубок в одном углу, поджав под себя ноги. – Когда муж бросил меня ради девицы из бара… Я его ненавидела. Бросить меня ради шлюхи! Вероятно, ты не знаешь, как женщина чувствует себя при этом. Когда твой муж решает купить другую женщину и отбросить тебя, будто старую одежду. – Она содрогнулась, запрокинула голову и уставилась в потолок. – Ты чувствуешь себя так же, как когда твоя мать хочет, чтобы ты умерла.

– Я не все сказал тебе сегодня в Клонг Той, – начал он, но Кико либо не слышала его, либо сделала вид, что не слышит.

– Ночи были хуже всего, – продолжала она. – Он отвергал меня, а я скучала по нему. Забавно, правда? Потом он ушел. Мне хотелось заползти в нору и умереть. Однажды утром я встала с кровати, и что-то изменилось. Я уже не ощущала потери. Мне было хорошо. Мне нравилась моя личная жизнь. То, что придавливало меня к земле, исчезло. Я начала работать в общине. Я покупала цветы и расставляла их по комнатам. Я улыбалась себе в зеркало. Я обнаружила, что напеваю. Я снова ожила. Помогала людям, помогала себе. Жила. Знаешь, каково это, обнаружить, что ты поешь, слушать голос, который, как тебе казалось, ты утратила, голос такой же чужой, как голос незнакомки, и он твой собственный, и он веселый и здоровый? Я избавилась от того, что тянуло меня вниз.

– Бунма умер вчера ночью в «Африканской Королеве», – произнес Кальвино.

– В Патпонге? – спросила Кико. Это слово застряло в ее горле, как рыбная кость.

Винсент кивнул. Он жалел, что не выпил. У него пересохло во рту, а губы, казалось, готовы треснуть.

– Мне устроили западню. Он напал на меня. И попытался отнять вот это, – сказал он, похлопав по рукоятке своего револьвера. – И я его убил.

Он сел рядом с ней на диван.

Кико готова была расплакаться, словно открылась какая-то рана, еще свежая и болезненная, и заставила ее горевать. Кальвино сделал большой глоток вина из ее бокала. И уставился на маленькую домашнюю ящерицу на противоположной стене.

– Прости, у меня проблема с выпивкой. Кончился мой обычный запас. Боже, это вино ужасно, – сказал он, скорчив гримасу.

Кико наклонилась к нему и обвила руками его шею.

– Оно лучше, чем номер девятнадцать из меню, – сказала она.