Подарок ко дню рождения - Барбара Вайн (2008)

– Все равно, – отмахнулся он. – Вы уже читали газету? Смотрели новости по телевизору? Это удивительно. Этот парень, Дэмиен Мейсон, получал анонимные письма, где угрожали убить его жену, если он не откажется от покупки той футбольной команды, «Юнайтед-как-то-там». В одном письме даже угрожали похитить ее. Наверное, он сказал полицейским, что эти бедняги Дермот и Ллойд охотились не за Хиби, а за его женой. Мне хочется пойти к нему домой и пожать руку.

– Я бы этого не делала, – проговорила Айрис.

– Ну конечно, я не буду этого делать.

Я взял «Санди таймс» и начал разглядывать фотографию Келли Мейсон, хорошенькой блондинки, очень похожей на Хиби.

– Можно заметить сходство, – заметил я.

– С Хиби? О, брось. Ты ведь это не серьезно.

У моего шурина Айвора Тэшема была вызывающая у меня раздражение привычка говорить так, будто он является каким-то малозначимым персонажем какой-то шекспировской пьесы, в эти моменты мне хотелось грубо прервать его словоизлияния и вернуть с небес на землю. Думаю, я никогда раньше не питал такой неприязни к моему шурину, хотя и понимал, что моя антипатия должна скоро пройти.

– Хиби была красива, – задумчиво начал Айвор. – Она была обладательницей так редко встречающейся тонкой, воздушной красоты. Мне невыносима мысль о том, что эту красоту повредили, испортили. Вот что меня мучит.

Именно в этот момент Надин, спавшая наверху, издала недовольный вскрик. Я поднялся к ней, обрадовавшись возможности сбежать. Когда я вернулся с дочерью на руках, Айрис спрашивала, зачем было Келли Мейсон идти пешком по Уотфорд-уэй в семь часов вечера и вообще как она там оказалась. По мнению моей жены, эта женщина с большей вероятностью могла оказаться в своем «Ламборгини» в Хэмпстед Гарден.

– В действительности у нее «Порше», – со смехом возразил Айвор.

Даже сейчас он мог смеяться. Его резкий переход от мрачного испуга к вызванному приливом адреналина возбуждению граничил с безумием.

– Очевидно, ее мать живет на одной из улиц возле Уотфорд-уэй. Она была там в пятницу – на «Порше», разумеется, – и благополучно вернулась домой, когда они думали, что похищают ее.

Айрис его поправила:

– Ты хочешь сказать, что это версия полиции, поэтому ты должен все им рассказать.

– Знаешь, если бы я не был уверен в твоей сестринской преданности, то подумал бы, что ты не рада моему спасению от позора. Журналисты называют таких, как я, попавших в беду депутатов, «дискредитированным членом парламента». Тебе бы этого хотелось?

Я был сыт всем этим по горло, поэтому отнес Надин на кухню, где положил на стол и занялся тем, что, по мнению журналистов из женских журналов и нянечек, служит тестом на звание хорошего отца: я поменял ей подгузник. Дочь сучила ножками, улыбалась и смеялась, и я, как всегда, преисполнился обожания. Сейчас ей уже почти восемнадцать лет, она радует меня блестящими успехами, отличными оценками по четырем экзаменам, и о ее здравомыслии говорит тот факт, что если бы она услышала, как я вспоминаю ее младенцем, то лишь насмешливо воскликнула бы: «Ох, папа!»

Однако более богатой и не менее, хоть и не более красивой Келли Мейсон не так повезло в жизни, у нее не было такой полной любви и счастья семьи. Она ничего не знала об анонимных письмах – муж скрыл это – и испытала настоящее потрясение, когда прочла воскресные газеты. Там ее называли «цыпочкой-кассиршей» и «Золушкой из супермаркета», потому что она работала в «Теско», когда Дэмиен Мейсон впервые ее увидел. Мультимиллионер зашел туда купить пакет чипсов и блок сигарет. Это был его самый первый визит в супермаркет – и, вероятно, последний, – и этот человек в нее влюбился. Все говорили, что Келли Мейсон повезло. В медовый месяц муж отвез ее на какой-то остров в южной части Тихого океана и купил огромный дом (газеты назвали его особняком) в пригороде Хэмпстед Гарден.