Остров пропавших душ - Ник Пиццолатто (2010)

Они нашли меня меньше чем в миле от того места. Я врезался в здание офиса местного самоуправления, и рулевая колонка вошла мне в грудь.

Окончательно я пришел в себя в выцветшем, стерильном свете госпитальной палаты. Мне невыносимо хотелось пить, но когда я попытался открыть рот, то чуть снова не потерял сознание от пронизывающей боли в челюсти. За дверью моей палаты располагались двое полицейских. На моем левом глазу была повязка – позже я узнал, что потерял его. Волосы мои были выстрижены клоками, брови разодраны и покрыты грубыми стежками хирургических ниток. Толстый нос был размазан по физиономии, как кусок маргарина.

Никто ничего не рассказывал мне. Двое копов стояли рядом, пока кто-то из офиса окружного прокурора познакомил меня с обвинениями, выдвинутыми против меня. Ни говорить, ни писать своими изуродованными руками я не мог. Мой язык был толстым и жестким, как наждачная бумага, а швы на нем царапали мне небо. Я мог чувствовать железяки у себя в черепе, даже не прикасаясь к ним.

Мужик, которого я ткнул ножом в машине, выжил. Прокурор не упомянул ни о теле Рокки, ни о теле Джея Мейерса. Имя Стэна Птитко также нигде не упоминалось. Через две недели, в сопровождении двух полицейских, меня перевезли из больницы в тюремную больничную палату. Я рассказал адвокату, предоставленному мне городом, все, что со мной произошло. Все о Стэне Птитко, и об Анджело Медейрасе, и о Фрэнке Зинкевиче, и о Рокки. В подробностях. Адвокат сказал, что с меня надо снять подробные показания, но это можно сделать только после того, как я прекращу принимать лекарства – все эти болеутоляющие и все такое, иначе защита может к этому прикопаться. С федералами тоже не все было понятно – создавалось впечатление, что местные полицейские не позволяли им со мной встречаться. Помощник окружного прокурора сказал, что они прекратят на пару дней прием лекарств и запишут мои полные показания.

Когда мне прекратили давать таблетки, на меня обрушились тошнотворные головные боли. Ко мне пришел еще один человек. Копы, видимо, посчитали, что он тоже мой адвокат. Они привели меня в комнату для свиданий, похожую на вагон, разделенный посередине на две равные части металлической сеткой. Стены, окрашенные в стандартный зеленый цвет, и тяжелый металлический запах отчаяния. Я сел и уставился через сетку на мужчину в костюме.

Его голова была похожа на мягкий розовый ластик с венчиком коротких черных волос над ушами, с толстыми красными губами и очками. Все его черты были пухлые и какие-то закругленные. Круглый нос, круглый двойной подбородок и уши, похожие на округлые бугорки. Костюм и очки в тяжелой оправе заставляли его выглядеть стройнее, чем он был на самом деле. Усевшись, он поставил рядом с собой кейс с бумагами, а потом открыл его, но что было внутри, я так и не разглядел.

Мне показалось, что я его знаю, что это один из людей Стэна.

– Мистер Кэди, – сказал мужчина, – я нахожусь здесь в качестве независимого советника неназываемой группы лиц, которые, в некотором роде, озабочены вашими недавними преступными деяниями. Насколько я понимаю, в настоящее время ваши возможности говорить очень сильно ограничены, поэтому я буду вести себя в соответствии с создавшейся ситуацией, для того чтобы объяснить вам причины, заставившие меня нанести вам этот визит.

В густой шерсти на его запястье поблескивал широкий золотой браслет от часов. Блестящими наманикюренными пальцами он пролистал бумаги, которые лежали у него в портфеле. На меня, с неумолимостью товарного поезда, надвигалась раскалывающая головная боль.

– Целью моего визита является определить, в интересах моих клиентов, собираетесь ли вы в качестве вашей защитной тактики переложить ответственность за ваши последние преступления на третью сторону. С тем, естественно, чтобы облегчить свое наказание.

Я мог только склонить голову набок. Он говорил с неестественным сверхартикулированным произношением – старый южный акцент, такой же округлый, как и он сам.