Секретный дневник доктора Уотсона - Фил Гровик (2012)

Хотя все солдаты, которых мы видели в доме, вели себя по отношению к нему как подчиненные, однако мы чувствовали невидимую связь между ними и Рейли, крепкую как сталь. Позже Холмс предположил, что сотрудники Сиднея тоже являются британскими агентами, хотя мы оба сомневались в такой возможности. Мы также отказались от идеи о наемниках: мой друг считал, что в такие переломные времена люди с твердыми убеждениями с обеих сторон куда охотнее и глубже участвуют в действии. Возможно, ими двигают скрытые мотивы, однако, так или иначе, нам придется доверять Рейли и надеяться, что он способен держать под контролем своих подчиненных и ситуацию в целом.

Рейли разлил по стаканам «Наполеон», заверив нас, что это одна из последних бутылок во всем Петрограде. Холмс продолжил разговор, хотя некоторые охранники свободно перемещались по дому.

– Скажите, товарищ Релинский, а какое у вас на самом деле звание?

– Я же уже говорил вам: просто товарищ полковник.

– Ой, перестаньте! – Сыщик никак не мог успокоиться. – Это же ничего не значит.

Рейли снова рассмеялся:

– Да, вы абсолютно правы. Ах, товарищи, с каким удовольствием я предвкушаю время, которое мы проведем вместе! В последние месяцы мне редко удавалось потренировать свой интеллект участием в словесных баталиях с такими опытными мастерами риторики.

– Возможно, все дело в круге общения, – заметил Холмс.

Мы все рассмеялись – коньяк определенно снял напряжение.

– Говорю вам, товарищи, – продолжил Рейли, – нынче интересные времена. Мои подчиненные полностью преданы миссии, которую я выполняю, хотя никто из них точно не знает, в чем она заключается. Среди моей группы головорезов есть люди, которым я вынужден доверять свою жизнь. И я не раз действительно так поступал. Видите вон того невысокого мужчину позади меня с бритой головой? Это Стравицкий. Я с самого начала знал, что могу ему доверять, потому что он убил своего отца.

– Что?! – Не веря своим ушам, я резко вдохнул и едва не подавился ценным коньяком.

– О, это было связано с политикой и абсолютно приемлемо. Есть еще лишь один человек, который спас мне жизнь, но всего единожды, потому ему еще далеко даже вот до такого доверия. – Рейли соединил указательный и большой пальцы таким образом, что между ними едва ли можно было просунуть лист бумаги. – Этот человек сейчас стоит за вами и держит в руке револьвер.

У Холмса не дрогнул ни один мускул, он сидел неподвижно и наблюдал за Рейли. Но я быстро повернулся, чтобы оценить угрозу, и обнаружил впечатляющего вида громадного мужика с рано поседевшими вьющимися волосами. По виду это был типичный крестьянин с обвислыми усами, но никакой злобы от него не исходило. Он на самом деле держал револьвер, но тот был нацелен в пол. Крестьянин с любопытством разглядывал меня, словно я был голым бушменом, зашедшим в королевский дворец, чтобы станцевать котильон.

– Его зовут Сергей Александрович Оболов, – представил Рейли.

– И какое преступление он совершил? – поинтересовался детектив.

– Ни вы, ни я не посчитали бы это преступлением, мистер Холмс. Но когда большевики свергли Керенского, этот Оболов назвал товарища майора свиньей. Поэтому у него вырвали язык.

– Что вы имеете в виду? – спросил я, продолжая рассматривать мужчину.

– Он немой, – спокойно ответил Рейли. – Но очень умный.

– Значит, даже после того, как два этих прекрасных представителя мужественных русских спасли вашу жизнь, им ни в коем случае нельзя доверять, хоть вы и шутите, что вынуждены делать это? – уточнил Холмс.

– Не доверяйте им ни в коем случае, – подтвердил Рейли. – В конце концов, сегодня вы на одной стороне, а завтра можете оказаться совсем на другой.

– Должно быть, жизнь здесь полна ограничений, – заметил я.

– Можно сказать и так. Но я предпочитаю считать ее восхитительно рискованной, – сказал Рейли.