Девятнадцать стражей (сборник) - Коллектив авторов (1973, 1980, 1995, 2000, 2001, 2007, 2011, 2012, 2013, 2014, 2016, 2017)

Перед самым рассветом дом поставил на уши отчаянный визг одной из девочек. Девятилетку нашли привязанной к стулу на чердаке, в тесной комнатенке за фальшивой стеной из фанеры. Глаза ее были безумны от ужаса, и она кричала не переставая. Докторам пришлось дать ей снотворное.

Брумика, как только тот думал, что надо бы ее допросить, начинала бить дрожь.

А ведь допросить требовалось не только ее. Возможно, «профессор» брал на чердак всех детей из квартиры, которую те с ним делили.

– Надо сжечь останки, – Стшельбицкий быстрее прочих пришел в себя. – Такие сволочи, как он, слишком сильно касаются той стороны. Он может и вернуться. Нужно сжечь тело, прах экзорцировать и пустить по ветру. Или зарыть в серебряной запечатанной шкатулке. Я не шучу.

– Сперва вы его осмотрите.

– Я не дам моим мурашикам эту падаль! И не хочу его на своем столе! А тому, кто его убил, поставлю выпивку. Вот так-то.

– Мы полиция, господин палач! – накинулся на него Брумик. – Ловим тех, кто убивает! Даже если они убивают такую падаль!

– Порой стоит прикрыть глаза. Что, я неправ, а, сержант?

– Это не первый труп в доме, мастер. А тот, кто уже убил дважды, станет это делать со все большей легкостью. Разумеется, профессоришку я бы и сам прикончил. Но кто станет следующим? Старуха с котами?

Палач лишь сплюнул и вышел.

– Везунчик он, – поглядел ему вслед Корицкий. – А нам, господин подкомиссар, придется допрашивать живых. И просто не будет.

И не было. Дети отвечали неохотно, но еще хуже было с родителями. Простые люди, прибывшие в Краков искать лучшей доли, работавшие с утра до ночи, они неохотно признавали, что могли что-то и не заметить. Начинали уже уговаривать себя, что не все дети могли пасть жертвой учителя-извращенца, что он наверняка лишь начал с дочки тех, Наборовских. Один из мужчин проворчал, что, может, это и вообще ее вина. И тогда Корицкому впервые пришлось вытаскивать разъяренного Брумика в коридор, чтобы тот не избил свидетеля.

Он взял шею господина подкомиссара в нельсон и прижал к стене.

– Пусти! – кричал Брумик. – Все, пусти меня, ладно!

– Пущу, когда вы охолонете. Это простые люди, господин подкомиссар. Они и думают по-простому. Порой по-глупому. Но они ничего не сделали.

– А стоило бы! Стоило им что-то сделать, дьявол их дери! Мы должны были что-то сделать!

Когда пришел вечер, они все еще пребывали в неизвестности.

– Всех этих детишек должен бы осмотреть доктор, – шепнул Брумик, совершенно не обращая внимания на то, что его – теоретически – подчиненные снова проигнорировали прямой приказ, отданный, как только Брумик стал начальником, и все еще держат на работе алкоголь. – Налейте-ка и мне, мастер.

Стшельбицкий приподнял мохнатую бровь, но от комментариев воздержался. Поставил на стол еще один стакан, наполнил.

– Он осмотрит, – уверил Корицкий. – Даже если мне придется его туда силой тащить. А родителей – с помощью ствола убеждать, чтобы помогли нам.

Выпили за это.

– Мы неверно на все смотрели, господа, – отозвался сержант после третьего круга. – Как обычные полицейские, мы искали обычные мотивы. Какие-то шулера, какие-то кокотки. На хрен все это.

– Какие-то гномы, – добавил палач.

– И гномов тоже на хрен. Хотя о том и речь, что именно гномов надо было держаться. То есть вещей необычных. Теперь-то мы уже в курсе, что ни шулера, ни обиженные отцы не трогали ни Радзишевского, ни профессоришку. И что у них общего?

– Что они преступники! – догадался палач.

– Вот только Радзишевский с точки зрения права был почти чист, – добавил Брумик сам себе. Понял, что был бестактен, и быстро наполнил стаканы по новой. – Если он и нарушал какой-то закон, то только моральный.

Стшельбицкий фыркнул презрительно:

– Нет полиции на моральный закон! Разве что попы!