Девятнадцать стражей (сборник) - Коллектив авторов (1973, 1980, 1995, 2000, 2001, 2007, 2011, 2012, 2013, 2014, 2016, 2017)

– Это точно стоит повторить, – пробормотал он, потянувшись за сигарами.

И повторил. Да так результативно, что за полгода Мигель Диас стал любимцем народа. В газетах и на плакатах появились снимки симпатичного метиса, его блестящие реплики, точный анализ, вдохновляющие, простые речи разошлись на цитаты. Диас клеймил бездушную бюрократию, возмущался всевластием чиновников, громил расовые проблемы, рассказывал об обязательном образовании и о социальных инициативах, рыдал над бедностью, безнадежностью, затравленностью рабочих и простых людей, трудящихся в поте лица своего, на каждом шагу подчеркивая, что сам он по происхождению – горец из бедной простой семьи, и не хватает ему как образования, так и положения. За все это его любили, уважали и ценили.

Не пойми когда, рядом с гранитным, несгибаемым, словно статуя, Эль Президенте возник глубоко человечный, заботливо склоняющийся над всякой несправедливостью и бедностью новый коммунистический святой.

* * *

Большой плазменный телевизор тихонько шумел, громкость была прикручена почти до ноля. На экране Мигель Диас с вдохновенным, искривленным отчаянием лицом страдал над социальной несправедливостью, бия себя в грудь и признаваясь, что даже в лоне партии случаются перекосы и что много еще необходимо сделать, хотя путь, по которому все они идут, верный и светлый. Эль Президенте делает все, что в его силах, чтобы исправить ситуацию в стране, но ведь родился он всего лишь человеком. Мигель знает, что ситуация грозит страшными потрясениями, что она невыносима, что необходимо сейчас же перейти к действиям, но он просит о терпении. Он молит о недолгом терпении, товарищи и братья по нужде, с отчаянием в сердце, ибо понимает, как им непросто. Но знает он и то, что должен их об этом молить. Эль Президенте трудится днями и ночами, не спит, едва жив от усилий, чтобы навести порядок, помочь всякому страждущему бедняку в стране. Нужны ему помощь, лояльность, благодарность и любовь народа, чтобы мог он исполнить превышающее его силы задание. Да, любовь и доверие тут наиважнейшие!

Тонкий смуглый палец нажал на кнопку пульта, и Мигель замолчал. Жестикулировал теперь на экране, открывая и закрывая рот, словно вынутая из воды рыба, сделавшись вдруг смешным, как персонаж из фильма.

Эль Президенте поднял голову и взглянул прямо в серые неподвижные глаза Переза, шефа безопасности.

– И что ты об этом думаешь? – спросил, указав подбородком на телевизор.

Перез чуть снизал плечами.

– Маленький негодник изо всех сил пытается выбиться наверх. Это парень из низов, которому внезапно повезло. Он, кажется, и сам напуган своим неожиданным вознесением. У него нет дурных намерений, но он и вправду слишком популярен. Предлагаю подрезать ему крылышки, господин президент.

Диктатор в молчании барабанил пальцами по ручкам кожаного кресла.

– А кто этот белый, вон, рядом с Диасом? Он всегда крутится неподалеку?

Перез прищурился, чтобы лучше рассмотреть размытое, скрытое в толпе лицо Форфакса.

– Это обычный гринго, сеньор президент, – сказал он презрительно. – Никаких агентурных связей ни с одной из разведок или с большим бизнесом. Просто пена, жертва жизненного кораблекрушения.

Темные глаза диктатора опасно сузились.

– Да, – прошипел он. – Наверняка жертва. Принесенная к нам издалека.

* * *

Когда с грохотом вылетели двери, друзья вскочили из-за стола, решив, что началось землетрясение. И правда, доски пола сотрясались – но под сапогами ворвавшихся в комнату солдат. Они разбежались по углам, словно тараканы. Черные, грохочущие снаряжением, похожие друг на друга из-за шлемов на головах – они напоминали роботов. Миг – и юношей схватили. Никто и шевельнуться не успел. На парней и Форфакса уставились мертвые, одноглазые рыла автоматов.

Они ждали чего угодно, но не этого. Не группы захвата.