ТАСС уполномочен заявить - Семенов Юлиан Семенович

— Во-первых, вы еще не знаете, какое заявление от вас ждут. Улики слишком тяжелы, господин Славин, и нам выгоднее ваше молчание. Понятно? Чем плотнее вы будете молчать, тем легче нам провести то, что мы намерены провести. Это очень трудно — вывести вас из игры. Это будет стоить вам памяти, господин Славин, тогда вас увезут отсюда и положат вам, как вы изволили сказать, столько, сколько платят человеку, оказавшему серьезную услугу.

— Примерно? Тысяч сто?

— Можно передать эти ваши слова как условие?

— Господин Стау, даже если вы записали эти мои слова, не торопитесь передавать их как условие — можете оказаться под ударом.

— То есть?

— Я сказал все, что мог сказать.

Консул в комнате был не один — рядом с ним сидели представитель прокуратуры и чиновник министерства иностранных дел.

— Здравствуйте, Виталий Всеволодович, — сказал консул. — Мы уже заявили протест по поводу вашего незаконного задержания. МИД разрешил нам встречу в присутствии прокурорского работника. Что вы можете сказать по поводу случившегося?

— Мне пока нечего заявить.

— То есть?! — удивился консул.

«Не торопись, друг, не торопись, — подумал Славин. — Ты настройся на меня. Не торопись думать свое, ты старайся мое запомнить, тогда-то и получится наше».

— Я не согласен с арестом, — медленно ответил Славин.

— В ряде здешних газет, особенно в «Пост», появились статьи о том, что полиция имеет доказательства вашей вины в деле некоей советской шпионской группы. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Пусть докажут.

Прокурор посмотрел на представителя министерства иностранных дел, закурил, вытянул ноги, спросил — давяще:

— Вы хотите заявить протест по поводу вашего ареста?

— А мне никто не показал ордера на арест. Мне объявили о задержании. По-моему, это разные вещи. У вас есть улики? Свидетели? Может быть, в качестве свидетеля был допрошен гражданин Соединенных Штатов Пол Дик? Или Джон Глэбб?

— Мы не вдаемся в подробности разбирательства вашего дела, — отрезал работник прокуратуры. — Вы обвиняетесь в нарушении наших законов, в шпионаже и других преступлениях — этого достаточно.

— Смотря для чего. Я не до конца понимаю, чего добиваются работники полиции всем этим делом, думаю, однако, что их интересы не совпадают в данном случае с интересами других звеньев правительственного аппарата — министерства иностранных дел, в частности.

— Мы уклоняемся от темы, — снова отрезал прокурорский работник. — Ваш консул хотел встречи с вами — он ее получил. Вы не избиты, с вами обращаются гуманно.

— Если не считать кандалов, — заметил консул.

— Это наручники, — уточнил Стау.

— Так что, думаю, встречу мы этим закончим, — сказал прокурорский работник. — Обвинение вам будет предъявлено в течение ближайших пяти дней.

«Должны раньше, — подумал Славин. — Почему они отложили на пять дней? Если хотят громкого скандала, надо срочно обвинять меня и высылать наших. А может, есть кто-то в правительстве, кто хочет подождать начала выступления Огано?»

— Господин прокурор, — сказал Славин, поднимаясь с табуретки, ввинченной в пол посредине комнаты для свиданий, — когда я смогу передать вашим людям мои доказательства? У меня ведь есть доказательства, и они укрыты в надежном месте. Мои доказательства прольют несколько иной свет на все это дело. Каждое дело должно быть доведено до абсолюта, господин прокурор, даже провокация. А ваши иностранные консультан… а ваши друзья многого не доработали. И поскольку мое дело связано нерасторжимо с делом Зотова, хотелось бы, чтобы вся проблема рассматривалась в комплексе: очень уж все тенденциозно и однолинейно, не находите? Это все, что я хотел добавить…