ТАСС уполномочен заявить - Семенов Юлиан Семенович

— Он вам нравится, — полуутверждающе заметил Славин.

Дулов, понимая, что вопрос о Зотове поднят неспроста, тем не менее откинул — по-щегольи — голову, уставился на Славина глазами-бусинками и ответил:

— Да, он мне нравится.

— Хорошо, что вы не сказали: «У нас к нему нет претензий», молодчага. Зотов — пьющий?

— Нет, но он умеет пить.

— То есть пьющий? — повторил Славин.

— Нет. Он умеет пить, — упрямо повторил Дулов. — Он может много выпить, но никогда не бывает пьяным. Конечно, он не тихушник какой, я сужу только по тому, как он пьет на приемах.

— Любовницу не завел, после того как жена уехала?

— Я думаю, вас неверно о нем информировали, Виталий Всеволодович.

— А меня про него только вы информировали, Игорь. Я ничего о нем раньше не знал. Как он проводит досуг?

— Ездит по стране. Собрал интересную библиотеку.

— Наши книги здесь легко купить?

— Теперь — трудно. Все поняли, что в Москве хорошую книгу не найдешь, только тут и покупают. У него много книг по искусству, по здешней живописи.

— Музей, кстати, открыт? Книги по живописи Африки купить можно?

— Музея нет. Книги о художниках Африки издают в Париже и Лондоне. Вы не хотите с ним поговорить?

— Обязательно поговорю. Только не сразу, ладно?

— Конечно, вам видней, Виталий Всеволодович.

— Теперь вот что, Игорь… Никто из наших не встречал в «Хилтоне» русских эмигрантов? Может, к ним кто обращался — ну там водка, сувениры, пластинки…

— В «Хилтоне» всего человек шесть белых работают, Виталий Всеволодович, остальные африканцы. Бармен, я знаю, белый, француз, Жакоб его зовут, шпион, сукин сын, всем служит, невероятного шарма парень, потом там у них есть белый метрдотель, Линдон Уильямс… Больше не знаю, право…

— Вы с Глэббом на приемах раскланиваетесь?

— Конечно.

— Когда у нас предвидится коктейль или прием?

— В субботу.

— Надо бы проследить за тем, чтобы Глэббу отправили приглашение.

— Хорошо. Вы об этом попросите?

— Зачем? Я тряхнул стариной, приехал, ибо на фронте был военкором… Вы уж этим озаботьтесь, ладно? И познакомьте меня с Глэббом.

— Но он же знает, кто я.

— Ну и что? Прекрасно.

— Прекрасно-то прекрасно, но ведь он, думаю, может догадаться о вашей нынешней профессии. Визг в прессе поднимут…

— Пусть не лезут к нашим людям — дома ли, здесь ли, за границей — мне тогда незачем будет сюда ездить, — жестко сказал Славин. — Они же начинают первыми, они — подкрадываются к тем проблемам, которые входят в прерогативу государственной безопасности. Пусть не лезут к нашим, — повторил Славин, — мы тогда будем сидеть в Москве.

— Так прямо и объяснить? — Дулов улыбнулся.

— А что? Зачем темнить? В конспирации тоже следует соблюдать меру.

— Попробуем.

— Парамонов, кстати, никогда на приемах не бывал?

— Нет, Виталий Всеволодович, он же не дипломат…

— Случайность исключается?

— Исключается, — убежденно ответил Дулов и вздохнул. — Особенно при нашей смете, каждая бутылка на счету.

…Вопросы Славина, правду сказать, Дулову не понравились — лобовые вопросы, без игры, несколько отдают схемой.

Ответы Дулова, однако, Славину понравились; он любил людей, которые умели отстаивать собственную точку зрения, несмотря на то что — тут от интонации много зависит — лучше бы для него было подстроиться под приезжего, особенно такого звания и уровня.

«Центр.

Что известно о Парамонове? Сообщал ли он кому-либо о факте его задержания полицией? Если сообщал, что именно? Существуют ли в Центре данные о русской эмиграции в Луисбурге? По моим сведениям, здесь проживает около сорока человек.

Славин».

«Славину.