Изумрудный шторм - Уильям Дитрих (2010)

Сколь ни противно мне в этом признаваться, но между мной и Мартелем имелось много общего. Оба мы были оппортунистами по природе своей, умными и изобретательными импровизаторами. Нападать на англичан, находившихся на скале, было рискованно, поскольку их недавно установленная артиллерийская батарея находилась гораздо выше мачты любого корабля. А потому хитрый француз-ренегат использовал мои рекомендательные письма от Рошамбо с тем, чтобы уговорить губернатора Мартиники оказать нам поддержку. И тот распорядился выдать нам судно длиной в восемьдесят футов, которое мы переоборудовали в бомбовый кеч и, согласно существующей традиции, окрестили этот корабль-орудие «Мон-Пеле», в честь вулкана. Рабочие сняли фок-мачту, а затем укрепили палубу деревянными досками и скобами и установили в носовой части огромную мортиру. Орудие оказалось настолько тяжелым, что новенький кеч даже слегка осел спереди. Теоретически из этой мортиры можно было выстреливать снарядами достаточно высоко, вот только само судно «Мон-Пеле» получилось неповоротливым и основной парус отстоял от носа слишком далеко, чтобы обеспечить должное равновесие. Впрочем, главной его миссией было отвлечь противника.

О сокровищах мы не сказали губернатору ни слова, но заверили его, что одной успешной атаки на гарнизон британцев будет достаточно, дабы надолго отбить у них всякую охоту приближаться к здешним берегам.

– Мы используем здесь недюжинный боевой опыт торговца и искателя приключений, настоящего героя пирамид Итана Гейджа, – убеждал его Мартель, и губернатор Ламбо не обратил внимания на сарказм, звучавший при этом в его голосе. Шанс одержать победу чужими руками окончательно убедил его снять с крепости и отдать в наше распоряжение мортиру, весившую больше тонны. Победа над британским кораблем на французской территории могла принести ему славу и новое назначение в родной Франции. Ведь Ламбо, как и все остальные, боялся заболеть лихорадкой и мечтал вернуться домой.

Так что эту часть операции мой новый союзник Мартель провернул достаточно умно.

Как нельзя кстати пришлось и предложение Астизы, связанное с подготовкой – я даже немного расстроился, что не додумался до этого сам. Той же ночью мы подплыли к скале – кеч в это время дрейфовал между Ле Диамант и Мартиникой – и побросали в море несколько бурдюков, наполовину наполненных ромом. К рассвету они, подгоняемые течением, должны были оказаться прямо напротив нашего укрытия. Мы слышали возбужденные крики англичан, когда они заметили в воде эти, как им показалось, обломки кораблекрушения. Все мы всегда рады поживиться за чужой счет.

Какова же была их радость, когда они обнаружили в бурдюках спиртное!

– Смотрю, ты неплохо изучила нравы британских моряков, – сказал я Астизе.

– Я давно изучаю человеческую натуру и прекрасно понимаю, как это невероятно скучно и одиноко – торчать на голой необитаемой скале, – ответила она. – Скоро эти бурдюки опустеют наполовину – еще до того, как их командир опомнится и успеет их отобрать. Так что они напьются в дым и потеряют всякую бдительность. Первая цель любого сражения – это помочь врагу уничтожить самого себя.

– Говоришь прямо как Наполеон, любовь моя.

– Училась вместе с тобой, мой хитроумный электрик.

Любопытно, как я смогу помочь Мартелю уничтожить самого себя, когда придет время?

Покачиваться на волнах в шлюпке было жарко и скучно, и мы с нетерпением ждали, когда начнется перестрелка. Морские птицы, явно раздраженные тем, что рядом с их гнездовьем поселились посторонние, кружили над нами и время от времени роняли на нашу шлюпку помет. Небо посерело. По мере употребления рома со скалы доносились все более громкие голоса. Смех, песни, сердитые выкрики команд, яростные увещевания… да, уловка, придуманная Астизой, сработала на славу! А потом послышались еще более возбужденные крики – это англичане обнаружили бомбовый кеч на противоположной от нас стороне. Наверняка разглядели они и мортиру с огромным разверстым дулом.